WAP
PDA
Аргиш в никуда
Экспедиции
|
29 июля 2013 года, 12:18 Текст: Андрей СОЛДАКОВ
|
В составе этнографической экспедиции Таймырского дома творчества корреспондент “Заполярного вестника” побывал в поселках Авамской тундры, где живут нганасаны.
| (Продолжение. Начало в №117 за 11 июля) Погружение в нганасанское настоящее для экспедиции продолжилось на промысловой точке Старый Авам. Он удобно расположился в месте слияния рек Авам и Дудыпта. В этих местах до появления поселка Усть-Авам и разворачивались стойбища кочующих нганасан. Таких промысловых точек в окрестностях поселка не так много, как раньше, но они есть. Кто не ленится и не пьянствует, промышляют здесь оленя, дичь и рыбу. Как раз к таким ребятам в гости мы и отправились под занавес авамской части экспедиции. Молодые и веселые, хотя немногословные Алексей Аксенов, Александр Потапов и Михаил Диамов согласились показать свои угодья на здешних просторах. Места эти богаты рыбой, пушниной и дичью, именно здесь проходят пути миграции дикого северного оленя и очень удобно его бить на речных переправах. Наши новые знакомые этим и занимаются. – Вчера видели оленей, – показывает на противоположный берег Авама Алексей, – но бить не стали. – Обязательно добудем, – уверен Александр. – А рыбы и уток здесь много. Гуся, правда, совсем нет. Живые места Точка – это небольшой домик. Внутри тамбур, где хранятся снасти и прочий охотничий и рыбацкий инвентарь. Место под дрова и уголь. Стол у окна, пара стульев, лавка, печь, рукомойник, часы с ходиками. Здесь же небольшая кровать. Вполне уютно. Пока мы осваиваемся, ребята отправляются проверять сети. Очень быстро возвращаются с уловом – большая щука, несколько чиров и подчирков. Рыбу парни оставляют нашему гиду и проводнику Светлане Аксеновой, а сами, прихватив ружья, идут на озеро за турпанами – черными утками. Надо сказать, что нганасаны только в самый голодный год готовы употреблять в пищу обычную утку, щуку и налима. Складывается впечатление, что на этих представителей фауны у этого народа наложено гастрономическое табу. Что там говорить, если в Усть-Аваме даже собаки от щуки носы воротят. А вот юкола из нее получается отменная. Светлана Сыгаковна неожиданно объявляет мастер-класс по ее изготовлению и принимается за дело. Она вообще с удовольствием рассказывала о секретах местной кухни, приговаривая: “Все, что я буду делать, все – мастер-классы, записывайте”. – Рыба должна быть свежая, – начинает нганасанка, а еще лучше – живая. Ловко орудуя ножом, она распарывает трепыхающегося чира, а через несколько минут представляет нам ровненькие розовые полоски. Их развесят в месте, куда попадает много солнца, и оставят вялиться. Теперь мой черед – пройденный материал надо закрепить на практике собственными руками. А их сводит судорогой – на дворе прохладно и рыба холодная. С горем пополам все-таки сдаю профессионалу свою первую в жизни юколу. Четверку заработал. Тундра помнит всё Где-то в тундре прогремело несколько выстрелов – и через какое-то время появляются наши промысловики с тремя турпанами. Будет ужин. Светлана Сыгаковна затапливает печь, парни в надежде добыть оленя переправляются на противоположный берег. А мы, расчехлив фотоаппараты, идем изучать окрестности Старого Авама. Первое, что попадается на пути, – ритуальные санки. Это сейчас нганасаны хоронят своих соплеменников по христианским обычаям, в земле. Раньше же все усопшие находили свое пристанище в тундре. Покойника одевали в ритуальные одежды и вывозили на нартах со всем его скарбом. В последний путь нганасан отправляли с запасами, которые могли бы ему пригодиться в мире мертвых: обязательно винтовку, ножи, чайник, топор, котелок, одежду, курительную трубку. Над нартами устанавливали последний чум – маталир. Там же и забивали оленью упряжку. И уходили. Только через год и через три можно было прийти сюда, больше тревожить усопшего родственникам не разрешалось. Запрет этот нганасаны исполняли неукоснительно. Зато не исполнял наш просвещенный цивилизованный брат. Многие из захоронений просто-напросто разграблены. Что говорить, если даже на православном кладбище вандалы поработали. Такое имеется в нескольких километрах от Старого Авама. Здесь не больше двух десятков могил. На этом кладбище покоятся долганы. В отличие от нганасан, они охотнее принимали православную веру, и хоронили их по привычному для нас обычаю. На каждом из крестов еще недавно были долганские птички кут и древние иконки в окладах. Птички не тронуты, а вот иконы постигла участь нганасанского ритуального скарба. Потому в поселках, мягко говоря, не сильно жалуют чужих и очень сложно заслужить доверие у местных жителей. И поделом. Кому понравятся гости, ковыряющиеся в могилах твоих предков? А тундра помнит все. В этом пришлось убедиться лично. Во время нашей прогулки по тундре нам попалось десятка два скелетов оленей и песцов. В рюкзак я складывал оленьи суставы для долганских шахмат и выковыривал зубы из найденных оленьих челюстей – из них делают игрушки. Тундровые жители вообще используют в быту все, что только можно. Например, из клюва турпана и горловой его косточки получаются замечательные фигурки, похожие на оленьи головы. Вернувшись на точку, мы разложили все находки перед Светланой Сыгаковной – для очередного мастер-класса. Тут я почувствовал, как раскололся мой собственный зуб. – А чего ты хотел, – затягиваясь сигаретой, невозмутимо сказала нганасанка, – взял что-то в тундре – оставь свое… Им нужна надежда Наше пребывание на точке оказалось весьма познавательным и дало немало пищи для размышлений. Все-таки правы были старики-нганасаны, которые говорили, что если не будет оленя – не будет и нганасан. Прошло тридцать лет с того момента, как в авамской тундре забили последнего домашнего оленя, и нганасаны уже язык стали забывать. Старшее поколение, к которому принадлежит Светлана Сыгаковна, владеет им. А потом идет глубокий провал – поколения 70–90-х – это полное незнание. Бабушка Вера Лаймореевна Момде уже не сможет поговорить с внучкой на языке предков. Наверное, понимая это, в детских садах Усть-Авама и Волочанки и устроили так называемые языковые гнезда, где нганасанские малыши слышат родную речь и начинают изучать язык. Как иностранный. Тоскливо становится от мысли, что у нас на глазах исчезает целый народ, его традиции и культура. Это же интереснейшие, мудрые люди. Они, кажется, свыклись с тем, что, как было, уже не будет. И может, оттого у многих из них опустились руки? Ведь им не нужны ассоциации коренных малочисленнных, министерства по делам и уполномоченные по правам. Им нужна надежда. |
С добычей вернулся с охоты 
Вяленая рыба – юкола – традиционное блюдо нганасан 
Ритуальные нарты, разграбленные “гостями” 
Птичка кут – душа усопшего кочевника |
| 0 | Твитнуть |
