Впервые образ Дон Жуана возник в мировой литературе в Средние века, и с тех пор писатели не устают размышлять над загадкой демонического соблазнителя. Его изображали распутником, философствующим грешником и даже страстным любителем геометрии. Петер Хандке решил поставить точку в вопросе о личностных качествах этого персонажа, написав роман “Дон Жуан”, в котором знаменитый любовник сам рассказывает о своих похождениях.

Австриец Петер Хандке – один из самых известных авторов нашего времени, пишущих на немецком. Его славу можно без преувеличения назвать скандальной – слишком уж многие высказывания писателя противоречат преобладающим в обществе мнениям. При этом писатель имеет обыкновение упорно отстаивать свою точку зрения, какой бы странной она ни казалась окружающим. Однако ни ожесточенные споры в литературных кругах, ни политические дебаты не смогли затмить яркий литературный талант. Даже самые яростные противники писателя-скандалиста признают: пишет он просто великолепно. Задом наперед В романе “Дон Жуан” автор тоже не удержался от смелых заявлений. По его мнению, все предыдущие образы рокового соблазнителя в мировой литературе были ложными и лишь его Дон Жуан настоящий. И, пожалуй, ни один писатель не отходил от канонического образа “врага всех женщин” дальше, чем Петер Хандке. Его герой пассивен, печален и как будто страдает легкой формой аутизма. Он избегает зрительного контакта с собеседником, предпочитает ходить задом наперед, а к концу романа становится одержим числами, безуспешно пытаясь пересчитать комочки тополиного пуха в саду. Он не слишком интересуется женщинами и уж точно не считает свои любовные победы – секс, по его мнению, вообще мелочь, не заслуживающая упоминания. Однако у Дон Жуана есть своеобразный кодекс чести, основанный скорее на смутном ощущении правильности и неправильности собственных поступков, чем на логических умозаключениях. Согласно этому кодексу любовь прекрасной женщины – это вызов, от которого Дон Жуан не имеет права уклоняться.  А женщины влюбляются в него, влюбляются страстно, не обращая внимания на его странные манеры, на явную неуместность героя на фоне дамасской мечети или безымянного норвежского фьорда. Возможно, именно необычность Дон Жуана позволяет им увидеть в нем своего рыцаря, который спасет их от обыденности и увезет навстречу другой, лучшей жизни. Вот только он не увозит, не спасает, а привычно убегает, продолжая свое бесконечное путешествие. Впереди его ждут новые страны и, разумеется, новые красавицы. Парадоксы и иносказания Стиль Петера Хандке, лишенный литературных излишеств  и слегка запинающийся, отлично подходит для выражения неоднозначных мыслей и чувств его героев. Рассуждения автора выходят за рамки обыденной логики, поэтому он нередко прибегает к парадоксам и странным иносказаниям.  Чтобы уследить за мыслью Петера Хандке, читателю придется углубиться в стилистические тонкости.  Нам, к примеру, предлагают догадаться, почему Дон Жуан мог быть “господином” для женщины, но не ее “повелителем”. Для автора книги между этими понятиями, по всей видимости, лежит целая пропасть промежуточных смыслов – недаром Петера Хандке называют выдающимся знатоком языка.  Учитывая авторитет писателя в этой области, я с особым интересом рассматривала несуразные стилистические конструкции, периодически попадавшиеся мне на страницах “Дон Жуана”. Возможно, дело тут в невнимательности переводчика, а может быть, я просто попалась на очередную уловку автора. Надо сказать, что эти небольшие дефекты заставляли меня внимательнее вчитываться в текст, взвешивать каждое сказанное героями слово. Не к этому ли стремился хитроумный Петер Хандке?