Понедельник,
24 июня 2019 года
№6 (4675)
Заполярный Вестник
Экстрим по душе Далее
Бесконечная красота Поморья Далее
С мечом в руках Далее
В четвертом поколении Далее
Лента новостей
15:00 Любители косплея провели фестиваль GeekOn в Норильске
14:10 Региональный оператор не может вывезти мусор из поселков Таймыра
14:05 На предприятиях Заполярного филиала «Норникеля» зажигают елки
13:25 В Публичной библиотеке начали монтировать выставку «Книга Севера»
13:05 В 2020 году на Таймыре планируется рост налоговых и неналоговых доходов
Все новости
Такой роли у меня не было
Театр крупным планом
26 июня 2014 года, 16:33
Текст: С юбиляром беседовала Валентина ВАЧАЕВА
Сергей РЕБРИЙ с 1989 года отпраздновал в Норильске не одну круглую дату, но официальных торжеств избегал вплоть до 55-летия.
– Мне предлагали отмечать публично и 40, и 50, но в конце сезона хочется просто отдохнуть, да и спектакль надо было специально на меня ставить.
Про “отдохнуть” понятно, а вот со спектаклями, извините, не согласимся. В 1999-м артист Норильского Заполярного театра драмы Сергей Ребрий еще не имел звания заслуженного, но Зыков поставил с ним и Лаврентием Сорокиным “Любоff” по Шизгалу, премьера которой прошла в Женеве. А в 50 уже заслуженный артист России блистательно сыграл Лопахина в “Вишневом саде” талантливого Линаса Зайкаускаса.
Первоначально на 55-летие Ребрию предложили “Чествование” Бернарда Слейда, очень близкую его актерской природе бродвейскую пьесу, в которой при всех развлекательных ходах сюжета присутствует подлинная глубина. Но, к сожалению, в ней не много действующих лиц, и театр, заручившись согласием юбиляра, остановился на “Лесе” Островского. Главный режиссер Анна Бабанова в пьесе “Бенефис Геннадия Несчастливцева”, соединив Островского с Гиляровским, приправив текст цитатами из Шекспира, Шиллера, Грибоедова, задействовала в спектакле практически всю труппу. По словам режиссера, “Бенефис” задуман как спектакль о судьбе русского театра:
– Уходит из нашей жизни театр-дом вместе с актерами, умеющими играть все. Чудо, что в Норильске есть такой Ребрий. В финале от Гурмыжской, которая не лес продает, а театр, все идут за Ребрием – Несчастливцевым, а это значит, что театр жив и будет жить.
– Такой роли, – замечает бенефициант, – как мне кажется, у меня еще не было. Но играть только благородного трагика, героя – ломать себя, поэтому Несчастливцев для меня не Христос, а живой человек, неистово любящий театр. В обыденной жизни он может и обидеть кого-то, но при этом не подлец. “Подлости не люблю, вот мое несчастье”, – так он себя характеризует.
Каким получится “Бенефис”, мы увидим совсем скоро: премьера намечена на 28 и 29 июня, причем спектакль, закрывающий сезон, будет сыгран в день рождения заслуженного артиста России, любимца норильской (и не только) публики Сергея Ребрия.
Много могучих артистов
В Норильск Сергей и Лариса Ребрий приехали 25 лет назад в канун своего профессионального праздника – Всемирного дня театра.
– В тот день последний раз давали “Женитьбу” Гоголя, – вспоминает Сергей. – На сцене Цурило, Гребень, а в зале от силы 30–40 человек… Классика у нас до сих пор не совсем востребованна, может, в этом виноваты и мы, актеры, но все-таки мы опять замахнулись на Островского.
Я не застал театр Белявского, но и после его отъезда в труппе оставалось много могучих актеров, и я у них учился. Василий Васильевич Решетников, например, заметил, что у меня нет-нет да проскакивала украинская мелодичность в речи. Благодаря ему и всем-всем-всем своим коллегам, которых помню и люблю, я вскоре стал чувствовать себя на сцене увереннее. Меня окружали хорошие люди и хорошие артисты. И Зыков. Считаю, что воспитан Александром Марковичем, изобретшим свой постановочный стиль. Помните, как он выстраивал репертуар? Горин – Горин – “Чонкин” Войновича, потом – бах! – “Любоff” Шизгала. А как норильский зритель валил на “Чуму на оба ваши дома”? Он чувствовал, что нужно зрителю, не опуская при этом планку. Перед отъездом Александр Маркович поставил “Кукушку” (“А этот выпал из гнезда” по Кену Кизи), которая только недавно была снята с афиши.
Конечно, я скучаю по тому театру, да и город, когда в нем жили Кродерс, Львов и им подобные, был другим. Но все течет, все изменяется.
Редкий театрал не помнит знаменитые капустники, возобновившиеся на норильской сцене с приездом Сергея Ребрия и Лаврентия Сорокина.
– Начиналось все спонтанно. Я немножко пел. Кто-то играл. Помню, Зыков приглашал руководителя хоровой капеллы Фаину Даниловну Чепель, и мы давали капустник в формате оперы.
В 1991-м, в год 50-летия театра, приехал Лаврентий Сорокин, и Зыков решил каждую юбилейную декаду заканчивать капустником. Лариса в то время была беременна, а мы сочиняли до 4 утра…
“Виршевали” Сорокин и Ксенюк, причем в этом дуэте Лаврентий был Пушкиным, а Андрей – Державиным. Мне же еще приходилось генерировать идеи. До утра с нами честно сидел и наш художественный руководитель. Иногда заглядывал даже директор… Вскоре у капустников появился свой фирменный стиль, и до 2000 года выступления норильчан получали на “Ново-Сибирском транзите” только первые места. Их даже записывали и потом пиратски тиражировали.
“Цэ будэ клоун”
С женой Ларисой Сергей Ребрий познакомился в Казанском театральном училище. Вместе играли в отрывках, танцевали всегда в паре. За четверть века у супружеской пары было немало общих спектаклей, начиная с “Придурков” Виктора Левашова. Зрители 90-х помнят блестящий дуэт Ребриев в знаменитом зыковском “Чонкине”, с которого и началось актерское восхождения Сергея.
В “Бенефисе” Ларисе досталась роль Гурмыжской, но встречаются супруги на сцене только в двух-трех сценах. Здесь они антиподы. Для Несчастливцева – Сергея Ребрия – театр – счастье. Для Гурмыжской – Ларисы Ребрий – предмет торга.
Стать актером решил и Ребрий-младший. Антон уже успел поучиться в Академии театрального искусства в Питере, в мастерской Брусникина в школе-студии МХТ (сам Табаков жал ему руку при поступлении), затем вновь вернулся в Питер, теперь уже под крыло Александра Исакова, но недавно озадачил родителей тем, что собирается перейти к Льву Додину.
Такие метания не по душе родителям, хотя парню всего 22 года и у него есть время определиться. Его отец поступил в училище уже после армии, и только органичность плюс экзамены, сданные на отлично, позволили старшему Ребрию стать студентом, а потом и лидером группы. Правда, к тому времени у него был кое-какой актерский опыт. В студии при ДК в родном Мариуполе Сергей переиграл немало ролей и в мюзиклах, и в драмах. О том, в какое место (из-за недостатка в тренировках по фехтованию) убили его Тибальта в “Ромео и Джульетте”, на родине помнят до сих пор….
Артистическую карьеру внуку предсказал дед по маминой линии. Когда чудными украинскими вечерами, иногда при свете лампы, мальчик пел и танцевал, дед говорил: “Цэ будэ клоун”.
– Село, где мы детьми проводили лето, было сказочным. Дед скирдовал, рыбачил. Тогда еще осетры водились, и я знаю вкус черной икры. Иногда даже капризничал (как знаменитый Верещагин), отказываясь от очередной порции… До сих пор помню все запахи, и это ощущение абсолютного счастья. Нет уже той рыбы и той Украины. Не знаю, смогу ли я попасть этим летом к маме, а ей уже 80, и она болеет...
Все поклонники артиста знают, что, кроме театра, у него есть еще одна пламенная страсть. И неизвестно, кем бы стал Сергей Ребрий, если бы школьником не получил травму глаза во время игры в футбол.
– С детства я каждый день бегал с мячом. Бегал и забивал, а если забивали мне, то рыдал. В профессиональную команду не попал, но до сих пор невообразимо люблю футбол. Еще недавно в Мариуполе мы выходили во двор с братом и сыном и играли против 17-летних. Мне 53, брату – 42. Бегать по песку тяжело, но зато какое счастье, когда забиваешь гол, да еще красивый...
Если бы вернуться назад, то я предпочел бы театру футбол. Хотя, может быть, я так думаю потому, что играю только в свое удовольствие. У моей сегодняшней профессии есть одно существенное преимущество: возраст на сцене не помеха, хотя с годами с начинающими режиссерами случаются несовпадения.
Без отрыва от производства
Сергей Ребрий хоть и считает себя артистом зыковской выучки, за четверть века в Норильской драме окончил не одну режиссерскую школу. В этот раз он с удовольствием вспомнил заслуженного деятеля искусств Юлия Гриншпуна из Хабаровска, поставившего в Норильске в конце 90-х мюзикл “Не стреляйте в Кармен”.
– Ой, какой он был. Маленький, волосы даже не седые, а белесые. Он одессит и шутил, как Карцев и Ильченко. Играл на фортепиано: был в родстве с композитором Исааком Шварцом. Как он показывал!
Спектакль “Не стреляйте в Кармен” получился чудесным. Главная мысль заключалась в том, что все мы клоуны и никому не нужны. Если мафиози захотят, то всех перестреляют, но театр будет жить. Лариса играла мою жену, а Аня Титова – любовницу, и они между собой делили роль Кармен. Кстати, Гриншпун считал, что у нас спектакль получился лучше, чем хабаровский.
Из приглашенных режиссеров Сергей Ребрий отмечает Андрея Максимова из БДТ им. Товстоногова, поставившего “Слишком женатого таксиста”. Заслуженного деятеля искусств Александра Исакова, с которым работал в мольеровском “Скупом”, “Мистификаторе” Гаручавы и Хотяновского, “Свадьбе Кречинского” Сухово-Кобылина и скоропостижно поставленной “Женитьбе Фигаро” Бомарше. Из молодых выделяет Андрея Шляпина из первой “Полярки”, в которого, по его словам, за время работы над “Бесконечным апрелем” влюбились все занятые в эскизе актрисы.
– Уважаю “Братья Ч.” Тимура Насирова. Жаль, что спектакль не попал на “Ново-Сибирский транзит”. Когда смотрел эскиз Антона Маликова “Это все она”, просто плакал.
Свой опыт работы с бывшим главным режиссером молодым Егором Чернышовым ведущий артист театра называет не совсем удачным, подчеркивая, что это тоже опыт. И для театра, и для режиссера. А вот работать с его преемницей Анной Бабановой – в радость!
В пьесах Островского бенефициант выходил в последний раз в “Бешеных деньгах” в роли Телятева вместо Дениса Ганина, сломавшего накануне премьеры ногу. Немаленький текст артисту пришлось выучить за четыре дня. Премьеру трехлетней давности Ребрий спас. Через день – его собственный бенефис. И конечно, несмотря на то что он будет проходить на родной, намоленной сцене, где артисту и ночевать приходилось, юбиляр обязательно будет волноваться. Потому что, как сказано в конце пьесы: “Чудное дело этот театр. Во всяком случае, он лучше, чем церковь”. Добавим: а может быть, и футбол.
 

 
Так Лопахина в чеховском “Вишневом саде” еще никто не играл
“Продавец дождя”. Или продавец мечты?
Капустники от Сорокина – Ребрия – Ксенюка всегда были на злобу дня
0

Читайте также в этом номере:

Социальный акцент (Вера КАЛАБЕКОВА, Татьяна РЫЧКОВА)
Приказываю жить (Марина БУШУЕВА, Инна ШИМОЛИНА)
Решения приняты (Татьяна ЕРМОЛАЕВА)
Прямой расчет (Татьяна ЕРМОЛАЕВА)
Внимание, ТБ-вопрос! (Татьяна РЫЧКОВА)
Долгое под запретом (Николай ЩИПКО)
Балл ожидания (Екатерина СТЕПАНОВА)
Правила общежития (Лариса СТЕЦЕВИЧ)
Эхо пролетарских традиций (Денис КОЖЕВНИКОВ)
Без слез (Денис КОЖЕВНИКОВ)
За работу, студент (Юлия ГУБЕЛАДЗЕ)
Вам требуются бакалавры? (Валентина ВАЧАЕВА)
Горсправка
Поиск
Таймырский телеграф
Норильск