Понедельник,
24 июня 2019 года
№6 (4675)
Заполярный Вестник
«Легендарный» матч Далее
С мечом в руках Далее
Гуд кёрлинг! Далее
В четвертом поколении Далее
Лента новостей
15:00 Любители косплея провели фестиваль GeekOn в Норильске
14:10 Региональный оператор не может вывезти мусор из поселков Таймыра
14:05 На предприятиях Заполярного филиала «Норникеля» зажигают елки
13:25 В Публичной библиотеке начали монтировать выставку «Книга Севера»
13:05 В 2020 году на Таймыре планируется рост налоговых и неналоговых доходов
Все новости
Нельзя нам прошлое забыть
НОРИЛЬСК В ИСТОРИИ. ИСТОРИЯ В НОРИЛЬСКЕ
30 октября 2014 года, 13:58
Фото: Денис КОЖЕВНИКОВ, Николай ЩИПКО
Текст: Лариса СТЕЦЕВИЧ
У Норильска особая история. Она состоит из времен, слой за слоем накладывающихся друг на друга. Освоение – начало исследования богатств Таймырской земли. Рождение – строительство первых норильских предприятий, выпуск первого никеля. И тут же время Норильлага – трагедии и боли людской, которую сложно даже представить. Затем – время расцвета, активного строительства города и комбината. Время больших надежд. И время памяти о тех, чьи судьбы были изломаны. От этого не уйти, это наша история.
30 октября в России отмечается День памяти жертв политических репрессий. Дата была выбрана в память о голодовке узников лагерей, начавшейся в этот день в 1974 году в Мордовии. Голодовка была объявлена политзаключенными в знак протеста против репрессий. В октябре 1991 года решением Верховного Совета РСФСР 30 октября было объявлено Днем памяти жертв политических репрессий.
Сегодня в ряде регионов России, в том числе и в Норильске, пройдут памятные мероприятия, собрания и митинги, участие в которых примут политики и общественные деятели, правозащитники, бывшие политзаключенные, родные и близкие тех, кто погиб в советских лагерях.
В чем его вина, в чем моя вина?!
В северном городе общественное объединение “Защита жертв политических репрессий” существует с 1991 года. Первым его председателем был Митрофан Петрович Рубеко, сам бывший узник Норильлага. Объединение было основано Международным историко-просветительским обществом “Мемориал”, которое занимается изучением истории ГУЛАГа в России, в том числе и в Норильске. Тогда в нашем городе проживало около 300 бывших политзаключенных.
Последние 16 лет объединение возглавляет Елизавета Обст. Теперь в его составе не только бывшие узники лагерей, но и спецпоселенцы, которые также были лишены гражданских прав. Единственное, чем они и их дети отличались от узников, – это то, что они были расконвоированными.
Непосредственно узников Норильлага в городе осталось всего трое. Некоторые переехали жить на материк, иных уж нет в живых. Спецпоселенцев, их детей и детей узников концлагерей – 250 человек.
– Тогда в лагеря отправляли по большей части не тех, кто занимался политикой или боролся против власти, – рассуждает Елизавета Обст, – а обычных людей, попавших в тюрьму просто за то, что они, как мой отец, другой национальности, или тех, кто, умирая от голода, после уборки урожая тайком выкапывал оставшуюся картошку или подбирал колоски на колхозных полях. В пресловутой 58-й статье было 11 подпунктов. Под нее можно было любого человека вместе со всей его семьей стереть с лица земли. Да собственно говоря, что семья – целые народности переселяли.
Репрессии не обошли стороной и семью Обст.
Иосиф Обст по национальности немец, и в этом вся его вина. До 1941 года семья жила под Киевом. В начале войны двадцатилетний Иосиф был призван на фронт, в 1943-м, прямо в окопах, арестован, получил восемь лет лагерей и был отправлен сюда, в Норильлаг. В 1948 году он был освобожден и оставлен на вечное спецпоселение в Норильске: без паспорта, права выезда и без права переписки. Гражданских прав он не имел, но на работу ходил без конвоя. Здесь, в северной земле, он и похоронен, и уже посмертно, благодаря хлопотам дочери, реабилитирован.
– С моей мамой он познакомился в Норильске, – вспоминает Елизавета Обст. – К тому времени папа уже был расконвоированным. Моя мама, Клавдия Павловна, была участницей войны, бывшая фронтовая радистка. Она приехала сюда по оргнабору строить комбинат, так они и встретились. Мама вспоминала, что женщин в городе тогда практически не было, а вот женихов – тьма, выбор – только позавидовать. И какие женихи – умнейшие люди своего времени, за что и пострадавшие.
Я родилась в поселке Норильск, коренная норильчанка. А так как родилась от бывшего узника, с неснятой судимостью, то тоже была поражена в гражданских правах, а впоследствии уже реабилитирована, как и мой брат. В первый раз мама смогла меня вывезти из Норильска, когда мне было восемь лет и в стране уже начиналась оттепель.
У нас гражданкой СССР была только мама, она работала на заводе в лаборатории, а папа  – прорабом всю жизнь на стройке отработал. В лагере он сидел вместе с Василием Ниловичем Колядой, с нашим знаменитым строителем и бывшим заместителем директора комбината, впоследствии ставшим лауреатом Ленинской премии. Навсегда папа сохранил и дружбу, родившуюся за колючкой, с Владимиром Яновичем Пельманисом. После выхода из лагеря все сидельцы друг друга поддерживали, помогали кто чем мог, в том числе и с устройством на работу.
Жили мы в двухэтажном деревянном доме, напротив теперешнего магазина “Полярный”… или сейчас он называется по-другому… Тогда напротив наших окон была зона, один из лагпунктов. В коммунальной квартире мы занимали комнату, а рядом с нами комнаты занимал сотрудник НКВД, не помню его звание. Мы очень дружили семьями, несмотря на то что наш отец “пораженец”, а тот из органов. Но этот сотрудник НКВД, не буду называть его фамилию, был умнейшим и честнейшим человеком, среди них тоже были люди. Вот душа его и не выдержала, после восстания заключенных он пить начал сильно, а потом застрелился. Такая трагедия была для нас всех.
Еще помню, как мы, маленькие, на горке катались, а мимо вели колонны заключенных, в 53-м году только лагерников в Норильске было 68 тысяч, и нам так страшно было. Собаки лают, такие злые овчарки были у конвоиров, просто ужас, кругом крик и команды, если кто-то провинился – “лечь – встать” в грязь или в снег, отставших прикладами били. Эта картина так и стоит всю жизнь у меня перед глазами.
Но самые страшные воспоминания детства – это восстание заключенных. Нас, маленьких, тогда запирали дома и не разрешали подходить к окнам, кругом была слышна пальба, крики, вой и черные флаги над лагпунктами, я из окошка видела. И так практически полмесяца мы, дети, безвылазно сидели дома.
Памяти ушедших
После школы Елизавета училась в университете марксизма-ленинизма, всю жизнь проработала в строительной лаборатории. Может, нам, живущим сегодня, и непонятно это, но, несмотря на репрессии, на ужасы концлагерей, многие прошедшие через них оставались настоящими коммунистами, преданными делу Ленина, верившими, что партия разберется. Так они и своих детей воспитывали. До последнего верил и Иосиф Обст, но он так и умер нереабилитированным, с клеймом “враг народа”, никогда он больше не увидел своих родителей и братьев. И только после его смерти, спустя годы, когда началась перестройка, стали открываться архивы КГБ, Елизавета Иосифовна сумела восстановить честное имя отца.
– Мне очень обидно было за отца, он умер в 1982 году, и только в 1998 году пришли документы о нашей реабилитации. Так я и занялась делами жертв политических репрессий. Сначала восстанавливала имя отца, а потом имена других бывших узников, помогала родным оформлять документы, делать запросы в архивы.
Сегодня общественное объединение “Защита жертв политических репрессий” не только помогает в сборе документов для реабилитации безвинно пострадавших, оказывает материальную и моральную поддержку бывшим узникам, спецпоселенцам и их детям, но и хранит историческую память.
– Каждый год 30 октября мы все собираемся на Голгофе, чтобы помянуть всех ушедших, всех безвинно пострадавших. Люди должны помнить и знать, как это было, – говорит Елизавета Обст. – Я боюсь, если потеряем память, все эти ужасы могут вновь вернуться. Мы должны помнить имена тех, кто строил этот город в вечной мерзлоте, отдавать им дань уважения, это нужно прежде всего нам, живым.
В 2001 году совместно с городской администрацией мы разработали целую программу социальной поддержки реабилитированных граждан, которая до сих пор действует. Могу сказать, что, пожалуй, только в Москве и у нас в Норильске на таком достойном уровне городская власть поддерживает бывших репрессированных. Благодаря компании “Норильский никель” мы очень много ездили по городам-героям, где встречались с членами “Мемориала”, обменивались опытом, делились собранными данными. В Норильске мы работаем в тесном контакте с нашим Советом ветеранов. Совместно с Музеем истории освоения и развития НПР мы ведем большую поисковую работу, нам пишут даже из-за границы. Еще столько белых пятен в истории, столько нераскрытых имен.
Елизавета Обст: “Люди должны помнить и знать, как это было”
На “Голгофе” родины моей вместе соберемся и поплачем
0

Читайте также в этом номере:

Акценты сохраняются (Виктор ЦАРЕВ)
Чемпионат рабочих профессий (Татьяна ЕРМОЛАЕВА)
Логика плюс творчество (Валентина ВАЧАЕВА)
Мир бренда (Татьяна ЕРМОЛАЕВА)
К нам приходят через гирю (Татьяна РЫЧКОВА)
Карты на руки (Елена ПОПОВА)
Игла на выбывание (Елена ПОПОВА)
На первых ролях (Валентина ВАЧАЕВА)
Вход по пригласительным (Татьяна РЫЧКОВА)
На новую дорожку (Денис КОЖЕВНИКОВ)
Ни вверх, ни вниз (Валентина ВАЧАЕВА)
Диксон вы найти смогли бы? (Лариса ФЕДИШИНА)
Платья эпохи Романовых (Татьяна РЫЧКОВА)
Красота подземная (Елена ПОПОВА)
Нечастая радость (Аркадий ВИНИЦКИЙ)
Школа ремонта (Лариса СТЕЦЕВИЧ)
Горсправка
Поиск
Таймырский телеграф
Норильск