В проекте “Простые истории”, стартовавшем к 80-летию “Норильского никеля”, о времени и о себе рассказывают норильчане, оставившие заметный след в биографии города и комбината. Для “Авторадио” и “Европы Плюс” аудиоистории озвучили заслуженные артисты России Нина Валенская, Лариса Потехина, Сергей Игольников, Сергей Ребрий и артист Андрей Ксенюк.
“ЗВ” предлагает своим читателям расширенные версии “Простых историй” как продолжение юбилейного “Хронографа”.

– Работа является моим естественным состоянием, и без нее я не могу существовать. Я понял это, находясь в Соловецкой тюрьме. Обычный день тюремного узника очень монотонен и наполнен различными режимными ограничениями в такой степени, что каждый день сам по себе становится мучительным для человека, не лишенного еще способности думать и переживать. Именно в тюремной камере я убедился, что умственная работа является радикальным средством преодоления всех тягот тюремного режима. Я занимался высшей математикой и читал книги на иностранных языках. Возник свой внутренний мир, заслонивший от меня реальную обстановку, в которой я находился. Интеллектуальный труд стал неотъемлемой частью моей жизни и далее. Он приносил мне душевное спокойствие и уравновешенный взгляд на мир. Временами я даже был счастлив, нo моей налаженной жизни через два года пришел конец. В один из июльских дней 1939-го вдруг загремели открываемые засовы камер. Все насторожились: что это значит? Поголовное уничтожение? Но происходило совершенно иное: обитателей камер выпустили на обширный монастырский двор, и все увидели то, что так тщательно скрывала тюремная администрация до той поры – обитателей Соловецкой тюрьмы. Кончилось все это тем, что спустя небольшой срок нас Северным морским путем доставили в Норильск, в тамошний лагерь. Здесь мне суждено было пробыть восемь лет – до 1947 года. Именно в этот период я возблагодарил своих университетских учителей, вложивших в меня прочные медицинские знания. Они помогли мне без ущерба выжить в тяжелых климатических условиях лагерной неволи. В 1944-м меня за два с половиной года до окончания десятилетнего срока освободили за работу во время войны, но покинуть Норильск я не имел права и продолжал работать врачом. В это же время начались мои попытки вернуться в биохимию. Как память о Норильске остались рукописи: “Радиационные ресурсы Норильска”, “Принципы отбора кадров для рабо- ты на Крайнем Севере”, “Справочник по питанию детей грудного возраста” и некоторые другие. …Когда я оглядываюсь на пройденный жизненный путь – большой и сложный, у меня остается впечатление, что многое в нем было предопределено событиями и впечатлениями детства и юности, несмотря на все подавляющие по своему влиянию происшествия нашей российской истории и моей личной жизни. Я стремился стать врачом и в конце концов осуществил свое намерение – это был завет моего покойного и рано умершего отца, который, будучи адвокатом, питал высочайшее уважение к профессии врача. Как-то один мой собеседник поинтересовался, почему я не стал диссидентом. Я ему ответил, что диссидентами, по моему мнению, становятся особые натуры. Я по своей природе не обличитель, не искатель правды, не проповедник, не заговорщик, хотя и объявлен был членом террористической подпольной организации. Единственная приемлемая для меня форма деятельности – это созидание чего-то положительного и реального, полезного для родины, общества, человека. Иначе я действовать не могу и не хочу.

В больнице Норильского комбината Баев организовал биохимическую лабораторию