В этом году Музей истории НПР и Норильскую художественную галерею возглавила молодая, энергичная, но тем не менее имеющая большой опыт социокультурной и музейной работы Наталья Федянина. Спустя три месяца ее деятельности о Норильске заговорили на федеральном уровне как о новом заметном культурном центре страны.

СПРАВКА Наталья Федянина известна своими проектами, посвященными Норильску. Это этнический праздник встречи зимы на Таймыре Большой аргиш, клуб-лекторий “Обогатительная фабрика”, “Посевная в Норильске”, серия культ-минуток на производстве PromArt, фестиваль “СЕВЕР.док”, “Движуха”, “Зебра – друг человека”, “ДелайПарк” и многие другие. В ее копилке немало наград, она лауреат и неоднократный номинант на самую престижную национальную премию в области связей с общественностью “Серебряный Лучник”, лауреат региональной премии “Гражданская инициатива” Фонда Кудрина. Наталья приехала в город в 2005 году в качестве PR-директора Фонда культурных инициатив (фонда Прохорова). Мало кому в Норильске известно, что Федянина несколько лет работала в качестве заместителя директора по развитию в одном из крупнейших музеев страны – Смоленском государственном музее-заповеднике, имеет степень Master of Arts Манчестерского университета, получила блестящее профильное образование в области социокультурного проектирования, с успехом окончив Московскую высшую школу социальных и экономических наук.   “Виной” тому успешно реализованные смелые проекты: самая масштабная в истории города выставка современного искусства “Космический десант. Работы художников XXI века”, посвященная первому полету человека в космос, а также экспозиция, рассказывающая о дизайне и моде “Индустриально нежно”, составленная из уникальных шелковых платков-картин, которыми до Норильска любовались в Милане и на VI Московской биеннале современного искусства. Так решается задача вдохнуть в одну из главных норильских достопримечательностей новую жизнь, привлечь в музейные залы молодежь, сделать легендарное здание на Ленинском проспекте популярным и модным местом. Студенты MediaШколы “АиФ” в Заполярье отправились на интервью к новому директору, чтобы выяснить, как еще она собирается этого добиваться. – Наталья Николаевна, мы начнем с несколько неожиданного вопроса. Вы наверняка смотрели голливудский фильм с Беном Стиллером “Ночь в музее” – про то, как экспонаты после полуночи оживают и устраивают в залах натуральный бедлам. Скажите, а у вас такого случайно не происходит? – Пока вроде бы не замечала. Зато в Музейную ночь здание наполняют жизнью посетители. Мне кажется, это гораздо важнее. – А привидения, призраки какие-нибудь здесь водятся? – До сих пор ни одного не встретилось. (Смеется.) Здание, конечно, относительно старое, но все же это не древний замок, а бывший кинотеатр. Правда, возможно, они просто хорошо маскируются… – Ну а хоть какие-нибудь тайные комнаты, подвалы, подземные ходы в музее имеются? – Во всяком уважающем себя музее есть тайные комнаты! Помещения, которые недоступны, точнее, относительно доступны для посетителей. Это так называемые хранилища, где находятся фонды, экспонаты, которые в данный момент не задействованы в экспозициях. Там жутко интересно! Это настоящие сокровищницы, куда можно попасть лишь с особого разрешения. И  хозяйничают в них особые люди – хранители. Они следят за сохранностью коллекций, за состоянием артефактов, многие из которых требуют специальных условий: температуры, влажности, освещенности. Каждый поступающий в фонды музея предмет должен тщательно изучаться и описываться, его заносят в определенную коллекцию и делают запись в соответствующей инвентарной книге. Ведь среди основных задач музея не только экспонирование и популяризация наследия, но и учет, сохранение уникальных предметов, являющихся достоянием всего народа. Важное правило: музейная коллекция сортируется по материалам – дерево, кожа, металл… У каждой группы свои параметры хранения, и очень важно, чтобы все они тщательно соблюдались. – А что труднее всего сохранить? Что требует особенного ухода? – Зоологическая коллекция. Чучела животных быстро изнашиваются, если можно так сказать. Существует даже специальная профессия – таксидермист – специалист, который изготавливает их по всем правилам науки, обрабатывает шкуру разнообразными растворами, чтобы образец дольше сохранял пригодный для экспонирования вид. – Дублируется ли опись предметов в электронном формате? – Это очень важный вопрос. Один из способов обеспечить открытый доступ к музейным фондам, сохранить и обезопасить информацию, сделать ее более прозрачной – это оцифровка коллекций. Музеи обязаны вести электронные каталоги. Более того, есть Государственный каталог – открытая база, куда должны заноситься все электронные данные о предметах вместе с их изображением. В норильских музеях далеко не вся коллекция оцифрована. Это особенно большая проблема для Норильской художественной галереи. Но мы уже начали работу по ускоренной оцифровке фондов. И в дальнейшем я планирую уделять информатизации больше внимания, поскольку именно данные электронных каталогов должны стать ключевым контентом для новых мультимедийных продуктов музея – более современных выставок и экспозиций, нового сайта. – Наталья Николаевна, а как вообще попадают в музей экспонаты, откуда они берутся? – Некоторые предметы музей покупает. Но чаще всего они поступают от людей в дар, безвозмездно. Дарят свои работы художники, свои находки – краеведы. Люди приносят вещи из своих семейных архивов и личных коллекций. Иногда предметы поступают из научных экспедиций. – А какие-нибудь курсы юных археологов у вас случайно не планируются? Чтобы ходить в эти самые экспедиции и добывать новые экспонаты? – В Норильске в этом году на грант программы “Мир новых возможностей” как раз открылась Школа краеведа. Дело нужное и музею близкое. Мы поддержали норильских краеведов и позвали их работать на площадке Музея истории НПР. Школа будет функционировать в течение всего года. Норильчане довольно активно записываются, и первые несколько занятий на базе музея уже состоялись. Учащиеся станут не только регулярно ходить в исследовательские походы, но и делать впоследствии разбор экспедиций в музее, учиться быть экскурсоводами. – Сегодня, несмотря на уникальность многих экспонатов, норильский музей ничем не отличается от большинства собратьев – краеведческих музеев по всей стране. Какие, по-вашему, нужно произвести изменения, чтобы он приобрел свой, неповторимый формат? – Знаете, даже само название нашего музея тяжелое и громоздкое, непривлекательное – Музей истории освоения и развития Норильского промышленного района. В нем нет слова “краеведческий”, но по сути он именно такой. Считаю, что Норильску нужно замахнуться на иной тип музея – отличный от “краеведческого”. Это не местный снобизм, но мы все-таки занимаем особое место в стране и на Таймыре, у нас масса своей индустриальной экзотики, особое, очень быстро сменяющееся население. Нашим регулярно появляющимся “новым горожанам” нужно обрести в Норильске новые корни, понять и принять этот город. Именно здесь самая главная ниша норильских музеев – смыслообразование, объединение людей, работа с местным сообществом с помощью предъявления истории места, презентации его настоящего и обсуждения будущего. Мне очень импонирует гибкая концепция столичного Музея Москвы. Его создатели говорят: мы хотим отражать город не только в его истории, но и в настоящий момент, показывать, как он развивается сейчас. – Какие из похожих по концепции музеев вам нравятся? Помимо Музея Москвы. В России или за границей – вы же, наверное, много где были? – Музей Москвы нравится по замыслам, но они еще не все успели воплотить в жизнь. Из последних очень удачных проектов я бы отметила Еврейский музей и Центр толерантности, Музей ГУЛАГа в Москве. Музей коломенской пастилы, который некоторые профильные специалисты не считают музеем, но я думаю, это очень вдохновляющий пример. В свое время я долго работала в музеях и получала дополнительное образование в области данной деятельности. Мне посчастливилось побывать в совершенно уникальных местах. Например, занятия по искусству и музейному делу у нас проводил в Третьяковке выдающийся профессор искусствоведения Алексей Лебедев. Я участвовала в многочисленных конференциях на базе лучших региональных музеев – в Пушкиногорье, Ясной Поляне, на Соловках, в Пскове, Вологде… Были многомесячные стажировки в европейских и американских музеях. Особенно дорог опыт работы в Дрезденском собрании искусств – это одно из крупнейших музейных объединений в Европе. Но самое сильное впечатление произвел на меня небольшой музей Анны Франк в Амстердаме. Там нет каких-то невообразимых новых технологий, зато создано особое, тайное, магическое пространство. Дом, в котором прятались Анна и ее близкие во время оккупации, оказывает сильное воздействие на посетителя. Дом вел тайными ходами, секретными лестницами, будоражил, пугал, создавал тот самый эмоциональный опыт, абсолютное включение, проживание ситуации прошлого. Именно этого в век глобализации и достаточно легкого получения информации посетители ждут от музея в первую очередь – проживания какой-либо ситуации и эмоций. – Как мы поняли, вас привлекает некий игровой момент, интерактив. В нынешнем музее этого не много. Какой раздел из ныне существующих вам нравится, а какой, на ваш взгляд, устарел? – К сожалению, я пока не могу сказать, что мне что-то сильно нравится. В принципе, есть очень интересные материалы, но их многие не замечают, потому что они невыигрышно поданы. Информации достаточно, однако она не трогает. Нужно обращаться к чувствам людей, искать нетривиальные ходы. Мир давно изменился: музеи стали активными, контактными, наполненными энергетикой.  Пыльные чучела – это уже прошлое! Экспозиция должна быть ближе к людям. И мы только в начале этого большого пути. – Что измените первым делом? – Дизайн и подачу материала. Инновации в этой области сразу дают эффект. Когда обсуждается концепция построения серьезной экспозиции, спор в профессиональной среде разгорается между двумя типами специалистов – традиционными музейщиками и музейными дизайнерами, художниками. Кто из них главный? Первое слово за наукой или все-таки за дизайном? Обе стороны важны, но я склоняюсь ко второй. Через необычную подачу, форму человек лучше и легче воспринимает смысл, улавливает суть. Нужно идти на эксперименты, искать новые формы, особенно такие, которые понятны юным посетителям. Современные дети, такие старшеклассники, как вы, выглядят инопланетянами по способу восприятия информации в сравнении с предыдущими поколениями. Яркий пример новых музейных событий – недавняя выставка авторских платков-картин российского бренда Radical Chic “Индустриально нежно”, где гармонично переплелись мода, промышленность и современное искусство. И Норильск, конечно, был отражен в экспозиции – там было шесть платков с принтами, посвященными нашему городу. Или выставка, вызвавшая столько споров, “Слово Кродерсу”. Вместо того чтобы в очередной раз достать из фондов письменный стол и пишущую машинку легендарного норильского журналиста, на выставке к 90-летию со дня рождения Гунара Робертовича мы дали слово ему самому. Человек, мастерски владевший словом, рассказал о себе сам и сделал это лучше любого другого. Его нужно было только услышать и прочитать. Выставка шрифтовых плакатов получилась легкая и светлая, как тексты журналиста, как одно его большое художественное высказывание. В его цитатах, в его словах зашит “код Кродерса” – то, о чем он думал, писал, как относился к городу и людям. И юные зрители с легкостью и большим интересом включились в эту экспозицию-игру, разобрали тексты на цитаты, отгадали продолжения мыслей классика и… пошли искать дополнительную информацию в Интернете. Поскольку только эта выставка открыла им имя Кродерса, заинтересовала и побудила узнать о герое больше. – Многие музеи стали отходить от системы “все под стеклом”. А вы рискнете создать уголок, где посетители полностью свободны, где можно что-то потрогать, покрутить, построить? Возможно, это будет очень уместно, например, в разделе про “Норильский никель”, его технику и тому подобное, который сейчас откровенно скучен и архаичен. – Есть такая форма музейной экспозиции – называется открытое хранение. Вы как будто находитесь в секретной комнате, куда обычно посетителей не пускают. Ценно уже то, что ты попал в святая святых, появляется азарт и интерес. Но могут ли там быть подлинные ценные предметы – вопрос. Большинство из них трогать нельзя: многие достаточно хрупкие. Касаться можно муляжей. Есть в музее несколько мягких игрушек-чучел, которые сделаны как настоящие, дети могут спокойно к ним притрагиваться. Но тему эту нужно дорабатывать и дорабатывать. Производство, как мне кажется, интересно показывать на стыке с наукой или искусством. Есть желание сделать программу “Наука в музее”. В этом году ко Дню знаний пройдет выставка естественно-научного направления, а в следующем хотелось бы наладить сотрудничество с Политехническим музеем. – Новая концепция музея, наверное, предполагает применение современных технологий? – Как сегодня без них?! Серьезное техническое переоснащение – одна из главных задач. Важно активно использовать мультимедиа. Кроме того, мы ведь находимся в помещениях бывшего кинотеатра – значит, нужно внедрять стенды нового поколения, интерактивные экраны, видеоинсталляции. Произойдет возвращение к сущности, к функции здания. И кстати, на этом построена концепция Музейной ночи – 2016 в Норильске. Наш музей превратится в многозальный разновременной кинотеатр. Вечером 21 мая каждый зал заживет в ритме определенного года, например 1960-го – года постройки кинотеатра имени Ленина. В каждой видеоэпохе будет свой репертуар, свои носители информации, своя культура смотрения… Ну а в Художественной галерее состоится финисаж выставки “Космический десант. Работы художников XXI века в Норильске”. – Предполагается ли в музее ремонт, ведь последний раз его приводили в порядок еще в 2002 году? – Да. Это же центр города, его визитная карточка. Нужны грамотные архитектурные и дизайнерские решения, чтобы минусы здания превратить в его преимущества. В первую очередь нужно создать больше комфорта для посетителей во входной зоне, правильнее организовать экспозиционные залы. Современные выставочные пространства мобильны, легко трансформируются под любые проекты. Огромную роль играют свет и мультимедиа. Это все очень затратно, но я надеюсь, что мы сможем оборудовать современный музейный центр, соответствующий масштабу территории. – Есть мнение, что сегодня в музее важнее работать со смыслами, чем с экспонатами. Вы с этим согласны? – Я бы сказала, у меня вообще такое кредо. Нужно понимать, зачем мы это делаем и для кого. Найти идею. В России такой менталитет: что-то классное придумаем, а воплотить не можем. Мы постараемся и думать, и воплощать. – Каким вы видите музей лет через пять? – Во-первых, более открытым и светлым. Надо сделать уютным публичное пространство на входе, где посетителям тоже можно будет чем-то интересным заняться. Ну а далее – диджитал-технологии, медиа, интерактив… И главное – везде люди, всюду жизнь! – Нужна ли музею новая сувенирная продукция? – Конечно! Причем опять-таки оригинальная, нетривиальная. Во многих музеях очень стандартные сувениры – ложки, магнитики, подстаканники… Это так банально! К сожалению, пока из Норильска можно возить только деликатесы. Поэтому срочно требуются качественные сувениры. Возможно, это могут быть традиционные вещи, но с интересным дизайном, как, например, платки-картины о Норильске с нашей выставки “Индустриально нежно”. – Заключительный вопрос: чем норильчане могут помочь любимому музею? – Сейчас первый год реорганизации, и нужно понять, каким горожане хотят его видеть. С удовольствием выслушаем мнения людей, непременно учтем их предложения. Думаю, объединив усилия, мы многого сможем добиться. – Наталья Николаевна, огромное спасибо за содержательную беседу и удачи вам во всех начинаниях!   Материал подготовили: Ангелина Ордовская, Арайлым Кабылбаева, Елена Смольникова, Валерия Расадина, Олеся Парафенюк и Роман Шукри – студенты MediaШколы “АиФ” в Заполярье под руководством Игоря Попова

На вернисаже выставки платков-картин “Индустриально нежно”