Понедельник,
24 июня 2019 года
№6 (4675)
Заполярный Вестник
Экстрим по душе Далее
Гуд кёрлинг! Далее
«Легендарный» матч Далее
В четвертом поколении Далее
Лента новостей
15:00 Любители косплея провели фестиваль GeekOn в Норильске
14:10 Региональный оператор не может вывезти мусор из поселков Таймыра
14:05 На предприятиях Заполярного филиала «Норникеля» зажигают елки
13:25 В Публичной библиотеке начали монтировать выставку «Книга Севера»
13:05 В 2020 году на Таймыре планируется рост налоговых и неналоговых доходов
Все новости
Микроскоп против томографа
ЗДРАВООХРАНЕНИЕ
4 сентября 2014 года, 15:51
Периодически обращаясь к теме норильского здравоохранения, “ЗВ”, как правило, использует в качестве информационного повода профессиональные праздники медиков. Но не у всех медицинских специальностей есть таковые. Например, нет в календаре дня патологоанатома, а ведь от этой службы зависит окончательный диагноз больного. Обладательница редкой профессии врач-патологоанатом Александра КАРЧАВА работает в горбольнице №1 почти четыре десятилетия.
За кадром
– Если при упоминании судебно-медицинской экспертизы кто-нибудь обязательно скажет, что “там еще побои снимают”, то о патологоанатомической службе знают еще меньше, – замечает и. о. заведующей патологоанатомическим отделением оганерской больницы Александра Карчава. – Между тем деятельность патологоанатома заключается не только в том, что он вносит “последние слова в распухшую историю болезни”. Кроме постановки окончательного диагноза в случае смерти, патологоанатомы занимаются исследованием органов и тканей пациентов, прооперированных в лечебных или диагностических целях. Причем исследованием на микроскопическом уровне, то есть гистологическим. Бывает, что хирурги ждут гистологическое заключение, приостановив на время операцию. За 15–20 минут патологоанатом должен определить, не злокачественная ли у человека опухоль. Психологическое напряжение у гистолога в это время колоссальное. Ответственность – огромная: и перед тем, кто лежит на операционном столе, и перед коллегами-хирургами.
– Но тот, кто лежит на операционном столе, чаще всего не знает, что им занимаются еще и врачи-гистологи.
– Наши пациенты в основном даже не подозревают, какое важное место в лечебном процессе занимает патолого-гистологическое заключение. Они знают своего лечащего врача, медсестер и санитарок, а врачи, лаборанты патологоанатомической службы в большинстве случаев остаются “за кадром”. По большому счету так и должно быть. Для излеченного, в том числе и благодаря правильному гистологическому заключению, человека главное, что его правильно лечили и в конце концов вылечили.
 
Одна служба на всех
– Диагнозы, поставленные с помощью современных магниторезонансных томографов и ультразвуковых исследований, также требуют поверки микроскопом патанатома?

– Биопсия, то есть микроскопическое исследование клеток или тканей организма человека, является обязательным этапом постановки диагноза, в частности, при подозрении на онкологию и некоторые другие патологии. Бывает, что грозный диагноз, поставленный при томографии, не подтверждается при микроскопическом исследовании. Это такая радость и для медиков, и особенно для пациента, уже ни на что и ни на кого не надеявшегося.
Когда микроскопии недостаточно, проводится иммуногистохимическое исследование. К сожалению, не у нас. Материалы для этого эффективного метода определения опухолей мы отправляем в краевую лабораторию.  
– Сколько всего биопсий за год проходит через ваше отделение?
– Более восьми тысяч. Под микроскоп к врачу-патанатому попадает как операционный материал, так и биопсии не только из городской больницы, в состав которой входит наше отделение, но и из всех лечебных учреждений Норильска, Кайеркана, Талнаха, Снежногорска, Дудинки.
Микропрепараты, которые исследуют врачи-гистологи, – это специальные стекла со срезами органов и тканей. Их изготавливают лаборанты отделения.
– На какой штат сотрудников рассчитан такой объем исследований?
– Если считать с теми, кто сейчас в отпуске, в отделении семь врачей и шесть лаборантов. Конечно, это не соответствует нормативам, ведь штатное расписание составлялось еще в 80-е годы. Выручает то, что в службе работают настоящие энтузиасты. Наши лаборанты – молодые, красивые женщины. У каждой – дети, двое, а то и трое. Но если надо, любая из них готова задержаться, чтобы выполнить срочную работу.
Отделению всегда везло и с врачами. Владимир Валентинович Гапеев в патанатомии 18 лет. Его сосед по кабинету Антон Евгеньевич Беляков работает на 10 лет меньше. Оба владеют всеми методами патанатомических исследований, требующих глубоких знаний, внимания и невероятной концентрации. А еще оба любящие и заботливые отцы семейств.
В сентябре вернется из отпуска и приступит к обязанностям заведующей отделением Оксана Анатольевна Бондырева. У нее прекрасная профессиональная подготовка, полученная в Томской ординатуре, и 11 лет норильского стажа. Еще одна наша коллега сейчас находится в декретном отпуске.
 
Судьбоносная случайность
– Из семи врачей пять – женщины, из которых самый большой стаж в профессии у Александры Григорьевны Карчава. Как выбирают эту “закадровую” специальность, в которой кроме микроскопических исследований присутствуют и вскрытия?

– В институте я хотела стать судебным экспертом. Занималась в студенческом научном обществе и должна была проходить интернатуру там, где училась, в Красноярском мединституте. Мою судьбу круто изменил сокурсник, “по блату” оставшийся вместо меня в Красноярске. За что я ему и через 40 с лишним лет благодарна. Получив направление в Курган, вместо судебной медицины я попала в интернатуру по патанатомии и поняла, что это и есть настоящая исследовательская работа, которая мне интересна.  До сих пор помню текст приказа по Курганскому облздравотделу: “Студентку Красноярского мединститута Карчава А.Г., прошедшую субординатуру по общей терапии, зачислить в интернатуру по патанатомии с последующей работой в судебно-медицинской экспертизе”…
С марта 1975 года я работаю врачом-патологоанатомом в Норильской городской больнице и до сих пор не разочаровалась в выборе специальности.
– Учиться больше не приходилось?
– Медикам положено не реже одного раза в пять лет повышать свой профессиональный уровень. Недавно мы с коллегой вернулись с очередных курсов в Питере. А впервые меня отправили на курсы повышения квалификации в 1976-м, причем “по детству”, и потом долгое время я числилась неофициальным “детским” патанатомом. Училась у коллег. Особенно благодарна добросовестнейшей Анне Евстигнеевне Закутилиной, очень помогавшей мне первые годы (в 1990-м она уехала из Норильска). Вообще, врачи учатся всю жизнь. В том числе и по специальной литературе, которую привозим отовсюду, где бываем, выписываем по Интернету.
– Когда было сложнее работать: сорок лет назад или в ХХI веке?
– Как ни странно, сейчас. Хотя у нас бывали времена, когда приходилось оставаться на лето в единственном числе, я имею в виду врачей. В этом августе в отделении несли трудовую вахту четверо патанатомов. Работы не просто много, а очень много, и каждый препарат – это чья-то жизнь. Часто приходится долго разбираться со сложными случаями. Консультируемся с красноярскими коллегами, передавая им с оказией материалы. Они отмечают, что Норильск обращается за помощью только по очень трудным случаям.
Каждый год во всех медицинских сферах разрабатываются новые методики. Врачи в больницах и поликлиниках постоянно учатся, и мы должны успевать за ними, быть в курсе всех новшеств. К сожалению, материально-техническая база, оснащение отделения оставляет желать лучшего. Старые аппараты, не самые лучшие микроскопы – мы ведь смотрим стекла только с помощью микроскопа, без всяких чудес высоких технологий, которые показывают в телесериале “След”.
 
Психологов рядом не было
– За все эти годы не возникало желание осуществить студенческую мечту и переквалифицироваться в судебные эксперты?

– Желания не возникало, но однажды переквалифицироваться пришлось. В 1981 году, после катастрофы Ту-154 в аэропорту Норильск патологоанатомов привлекли для проведения судебно-медицинской экспертизы: одни эксперты не справились бы. Тогда погибли более ста человек: пассажиры, члены экипажа. Первым, кого я опознала в числе погибших, был сосед моей школьной подруги по коммунальной квартире. Незадолго до катастрофы я была у них в гостях…
До сих пор помню многих погибших: целые семьи, команду спортсменов-старшеклассников. Помню отца, который приходил несколько раз, но так и не опознал сына, потому что не мог смириться с мыслью о его смерти.
Не знаю, работали ли тогда с родственниками пострадавших психологи, как это бывает сейчас при чрезвычайных происшествиях. Но вот оказавшимся в центре этого кошмара медикам никто никакой психологической помощи не оказывал… В нашей работе бывает много трудных моментов, к которым невозможно привыкнуть, но более тяжелого события я не припомню.
– И все-таки в эту профессию идут молодые и остаются в ней надолго.
– На всю жизнь. Это очень интересная и, главное, нужная медицинская специальность. В работе патологоанатомов случаются (и нередко!) свои профессиональные победы. Например, когда удается решить трудную задачу, правильно диагностировать сложный процесс, верифицировать редкую опухоль.
 
Спрашивала Валентина ВАЧАЕВА
0

Читайте также в этом номере:

В школу за пятерками (Екатерина БАРКОВА)
Добиваться своего (Вера КАЛАБЕКОВА)
Точка опоры (Лариса ФЕДИШИНА)
Высокий горняцкий класс (Татьяна РЫЧКОВА)
Главные люди Талнаха (Екатерина БАРКОВА)
И деревья будут большими (Екатерина БАРКОВА)
Послание Норильску (Дарья РУСИНА)
Вот теперь тебя люблю я… (Татьяна РЫЧКОВА)
Важные ремонты (Лариса ФЕДИШИНА)
Всегда востребован (Валентина ВАЧАЕВА)
Лучшие по самоходкам (Денис КОЖЕВНИКОВ)
Не все тайное (Лариса ФЕДИШИНА)
За лося спасибо (Татьяна ЕРМОЛАЕВА)
Букет полярной ивы для учителя (Денис КОЖЕВНИКОВ из Волочанки специально для “ЗВ”)
Горсправка
Поиск
Таймырский телеграф
Норильск