Понедельник,
24 июня 2019 года
№6 (4675)
Заполярный Вестник
С мечом в руках Далее
Бесконечная красота Поморья Далее
Экстрим по душе Далее
Гуд кёрлинг! Далее
Лента новостей
15:00 Любители косплея провели фестиваль GeekOn в Норильске
14:10 Региональный оператор не может вывезти мусор из поселков Таймыра
14:05 На предприятиях Заполярного филиала «Норникеля» зажигают елки
13:25 В Публичной библиотеке начали монтировать выставку «Книга Севера»
13:05 В 2020 году на Таймыре планируется рост налоговых и неналоговых доходов
Все новости
Друзья и годы
АЙСБЕРГ ТВОРЧЕСТВА
29 ноября 2018 года, 16:19
Фото: Виктор Быстряков
Текст: Аркадий ВИНИЦКИЙ
“Заполярный вестник” посвящает эту публикацию памяти Сергея ЛУЗАНА и его жены Маргариты, чьи судьбы  не одно десятилетие были связаны с Норильском.
Впервые истории, фрагменты которых вы читаете, были опубликованы в “ЗВ” лет десять лет назад в рубрике “Казус Виницкого”. В 2009-м автор выпустил свою первую книгу “Годы. Ружье. Друзья”.  Ко второй, вышедшей через четыре года, предисловие написал его друг, “поэт, писатель, охотник и так далее” Сергей Лузан.
Охота на солнечного зайчика
В 80-х годах прошлого столетия культурная жизнь Норильска переживала некий ренессанс. Работал драматический театр с прекрасной труппой, танцевальные ансамбли разъезжали по всей стране, проводились всесоюзные фестивали бардовской песни, выставлялись местные и приезжие художники, позволившие местному музею собрать замечательную коллекцию.
Ну и конечно, кипела литературная жизнь. Издавались сборники, проводились семинары, презентации, работало литературное объединение, одна за другой выходили публикации в толстых журналах.
В центре литературной тусовки был Сережа Лузан. Нашедший к тому времени свою литературную тропу, много издававшийся, писавший стихи и прозу, он слыл мэтром среди норильских писателей. Обладавший к тому же легким, веселым характером, умевший ценить  чужое творчество, он имел еще и организаторские способности – ему охотно уступали право бегать по кабинетам, хлопотать, выбивать средства и так далее.
В своей долитературной жизни Сергей успел побывать моряком дальнего плавания, речником, артистом цыганского театра, обходчиком газовых трубопроводов, директором Красного чума в национальном стойбище, промысловиком-охотником, рыболовом. Причем два последних увлечения он не оставил и в описываемое время.
Словом, прошел Сергей все университеты, полагавшиеся русскому писателю со времен Максима Горького.
Его жена Рита, коренная северянка, тоже обладала литературным даром – ее рассказы, изданные хорошей, теплой книгой, хвалил сам Виктор Астафьев.
Сергей слегка ревновал ее к творчеству и однажды даже сказал:
– Ты смотри у меня, поаккуратнее, два соловья на одной ветке не поют.
Мы дружили семьями, к тому же только эти два человека имели существенное влияние на моего входившего в пору юности сына.
Когда литературная тусовка доставала Серегу, а творчество начинало давить изнутри, он уезжал в тундру, где его ждали охотничий дом и угодья.  Ему удалось внести некое подобие системы в организацию такой жизни, при этом все-таки большую ее часть он проводил в тундре. Там был дом, собаки, сети, капканы и, главное, керосиновая лампа. Правда, в доме еще была рация. Но в силу своего преклонного возраста и технических навыков Сергея она служила скорее элементом интерьера. Лишь иногда Серега участвовал  в перекличке охотников, которую проводили радисты института сельского хозяйства Крайнего Севера.
Ноябрь, 2007 г.
 
Из-за собаки
…К собакам в тундре и в тайге отношение совсем другое – не то что в городских квартирах. Никаких там “братьев наших меньших” или “преданных друзей человека”. Собака – инструмент. Она должна лаять, когда это требуется, тащить нарты, а ранней зимой, когда снега еще мало и собака может ходить по лесу, должна помогать в охоте.
В редчайших случаях благодаря особым охотничьим свойствам или в память о какой-то ситуации, в которой собака выручила или даже спасла жизнь, отношение к ней менялось, но не настолько, чтобы, скажем, впустить ее в дом в жесточайший мороз. Поэтому мое отношение к собаке, моя возня с ней, заболевшей, ничего, кроме усмешки, у многих не вызвали.
…На четвертый или пятый день я понял, что собака Чуня не выздоровеет. Никакой травы она не искала, не ела, не пила, а тихонько лежала на топчане…
В тот же день я увидел на морде Чуни кровь. Собака издыхала!
Я со страхом подумал: что по возвращении в Норильск скажу жене, а главное – девятилетнему сыну? И потом, мне было очень жалко Чуню. А я сидел и ничего не делал, чтобы ей помочь!
Пошел к Сереге.
– Давай добираться до Снежногорска. Там самолет. Может, довезу до Норильска.
Мужики переглянулись, поняли, что я говорю серьезно, и через полчаса, наспех покидав в лодку шмотки, мы с Серегой отчалили от берега и направились к выходу из залива.
…Было около двенадцати часов, и, хотя к самолету мы явно не успевали, решили двигаться по направлению к поселку, там заночевать, а утром, если получится, улететь. Так, между островами, прошли основную часть пути и на последнем острове остановились, чтобы оценить обстановку. Место это называлось Партусова изба – по имени охотника, промышлявшего здесь.
Нам предстояло пересечь главный плес, разлившийся с севера на юг километров на 70, ширина его в этом месте была километров 20 – их-то нам и надо было проскочить. По тихой воде на “Обушке” это заняло бы минут 30.
На нашей, подветренной, стороне плеса стояла обманчивая тишина. И только в кронах деревьев ровно гудел сменившийся с южного на восточный попутный нам ветер.
Серега вспомнил о предупреждении, полученном нами от Хантайского Озера несколько дней назад, когда струей воды, ударившей в сливное отверстие поддона двигателя, залило свечу на нижнем цилиндре, и мы, наверное, час отрабатывали на верхнем, чтобы уйти под берег и просушить свечу. На этом плесе такой номер не прошел бы – уходить было некуда.
Сергей взял нож, вырезал четырехугольную чурочку и забил чопик в сливное отверстие. Это техническое решение спасло три жизни – Чунину и наши с Серегой…
Май, 2008 г.
 
Как побеждала демократия в тундре
История эта началась в конце июня 1991 года.
Сережа Лузан второй год стоял на Дюпкуне. Жило в этом озере многочисленное рыбное племя: сиги, хариусы, другая озерная рыба, изредка таймень, но в основном голец.  Последний  преобладал в уловах,  и рыбозавод, несмотря  на приличное расстояние от Норильска, решил поставить здесь точку, каковую и занял Лузан, имея задачу ловить гольца, и как можно больше.
Перекантовавшись первый год в старом балагане, Лузан решил ставить капитальную избу – благо леса хватало. В качестве гастарбайтера ему был выделен мой сын Михаил, которому к тому времени исполнилось 14 лет и у которого начались школьные каникулы.
Военный вертолет поднялся с базы “Высотка”, расположенной в конце гражданского аэропорта Алыкель, пробил сплошную облачность над аэропортом, сбросил двух парашютистов, тут же исчезнувших в молоке, и взял курс на юг.
Сразу озеро мы найти не смогли – все было закрыто облаками.
На пределе керосина зайдя с юго-западной стороны, мы вдруг увидели небо, свободное от облаков, а вслед за этим и Дюпкун. Такое бывает на Севере, где облака кончаются и начинаются, не постепенно разряжаясь, отдельными тучками, а сразу – вот тут есть, а тут нет. Особенно отчетливо  это проявляется в горах и предгорьях.
Пролетев по северному берегу совсем немного, мы подсели у Лузановой избы.
Винты остановились. Перед вертолетом стоял улыбающийся Лузан. Как только мы открыли дверь, сбросили лестницу  и высунулся Мишка, Серега, счастливый не столько от прибытия  помощника, сколько от окончания одиночества, заорал: “Ура! А вот и рабы!”
Выгрузив Мишку с пожитками, мы еще около часа погостили у Сергея, закусили гольцом и двинулись в обратный путь.
Еще где-то через месяц мы переправили на Дюпкун Сережину жену Риту. Мишку они записали как собственного сына, так как не хотели, чтобы звучала мое имя. Работал я в то время в городской администрации кем-то вроде председателя исполкома. Фамилия моя была на слуху, и старый конспиратор Лузан решил лишний раз не поминать ее всуе.
Известий с Дюпкуна я не получал, но не нервничал, понимая: случись что, способ меня оповестить нашелся бы.
В середине августа раздался телефонный звонок. Звонил из Дудинки Лузан. Разговаривал он как-то сдержанно. Сказал, что в тундре все в порядке, а вот у него, у Лузана, возникли конкретные проблемы. В детали вдаваться не стал, а попросил забрать его у поворота на Дудинку. Вечером он уже звонил мне в дверь.
Выглядел Серега странно. Исхудал, был возбужден и вздрагивал каждый раз, когда в подъезде запускался лифт (его через халтурную изоляцию было слышно в каждой квартире). Наконец Лузан более или менее успокоился, и я выслушал его рассказ.
Остаток июня и начало июля они с Мишкой строили избу, заготавливая лес в стороне от точки и сплавляя бревна к месту строительства. Сплошняком, а также около избы лес не валили, чтобы, как выразился Сергей, “не ломать пейзаж”. Когда закончили избу, затопили печь и, убедившись, что все в порядке, занялись сетями. Потом прилетела Рита, взяла на себя домашние заботы, и жизнь у мужиков  наладилась.
Несмотря на полярный день, рыба ловилась неплохо. Солили ее в пластиковых бочках, наполовину притопленных в озере, температура воды в котором не превышала 6–8 градусов. Получался как бы природный холодильник.
Однажды, где-то в середине июля, с юга, из Эвенкии, пришел вертолет. Озеро не пересек, а подсел на противоположном берегу. В бинокль хорошо было видно, как из вертолета выгружались люди  с рюкзаками, как через открытые задние створки вытаскивали лодку. После выгрузки вертолет ушел. Ширина озера в этом месте составляла километра два-три, и высадившиеся люди фактически оказались соседями.
Новых соседей было пять человек. На следующий день двое из них вышли в озеро и приступили к постановке сетей. Были они в этих местах явно не в первый раз, так как стали ставить сети, по прикидке Лузана, прямо на сиговом нерестилище. До нереста было еще далеко, но рыба там уже крутилась.
Сергей справедливо счел это нарушением всех правил и обычаев и, прихватив карабин, отправился на лодке восстанавливать конституционный порядок. Прибыв на место браконьерских действий, Лузан попытался было вступить в диалог с нарушителями, но те сразу же  предложили ему отправиться в места, одинаково удаленные как от нерестилища, так и от базы. После чего диалог прекратили.
В ответ Лузан приступил к операции по принуждению противной стороны к прекращению преступной деятельности (к каковой лов рыбы на нерестилище, безусловно, относился) и произвел предупредительный залп из карабина в воздух.
Убеждение подействовало. Соседи перестали ставить сети и направились в свой лагерь, а Серега – в свой.
Гордый достигнутым успехом, он рассказывал Мишке и Рите о своей победе, когда от противоположного берега отвалила лодка и направилась к Серегиному лагерю. Эвакуировав в избу мирное население в лице Риты, выделив для ее охраны из личного состава Мишку, вооруженного карабином, Серега спустился к воде, ожидая, как он думал, парламентеров.
Дипломатического разговора вновь не получилось. Один из пассажиров, представившись прокурором, стал излагать свою точку зрения на происходящие события, на Сергея и его действия. Прокурор был явно знаком с преступным миром: он изъяснялся на такой безупречной фене, что впору было составлять словарь блатных терминов.
Сергей его вежливо прервал, сказав, что в таком духе он разговаривать не намерен и, если угрозы не прекратятся, он вынужден будет позвать сына и попросить его принести  карабин.
– А что его звать-то, – вдруг произнес один из молчавших. – Вот он, волчонок, уже сидит.
Серега обернулся и обомлел. У него за спиной, метрах в шести, чуть повыше сидел “сын”, сжимая в руках карабин. Он спросил Серегу:
– Батя, сейчас мочить или пусть отплывут в озеро?
Серега подошел к Мишке, положил руку на оружие и, обернувшись к гостям, сказал:
– Мужики, вам бы лучше уплыть…
Гости же, не дожидаясь предложения, уже отрабатывали веслами и разворачивали лодку. Представившийся прокурором вдруг очень спокойно, на нормальном русском языке сказал, что так он этого не оставит и будет действовать в рамках закона.
Серега слушал его вполуха, так как был занят важным делом – постепенно вынимал из Мишкиных рук карабин: первым делом аккуратно разогнул его указательный палец, лежавший на спусковом крючке, потом так же аккуратно взвел спущенный предохранитель. И уже спокойнее, отжимая палец за пальцем, освободил Мишку от карабина.
– У него руки как свело, – рассказал мне потом Сергей и добавил, смутившись: – Вообще-то мужикам повезло.
Да, повезло! Повезло и мужикам, и Сереге, и Мишке. Всем нам повезло!
Предводитель соседей действительно оказался прокурором. К тому же у компании наверняка была рация, так как в середине следующего дня со стороны Курейки раздался шум моторов, показались две лодки, вернее катер и лодка, причем катер милицейский, и уверенно направились сначала к лагерю соседей, а спустя полчаса – в сторону наших героев.
Быстро обсудив, как действовать, Серега укрылся в ближайшем распадке.
Лодки причалили. В катере прибыли два натуральных милиционера и двое сопровождающих. На вопрос, где Сергей, Рита ответила, что он накануне пешком ушел в Снежногорск – за правдой. Милиционеры сообщили, что на него имеется заявление о разбойном нападении, о стрельбе по людям и вообще ему лучше сдаться – меньше получит.
Затем милиционеры произвели обыск, изъяли карабин и патроны к нему, составили об этом акт. Хотели изъять и двустволку, но один из прибывших отговорил, объяснив, что здесь медвежий край и нельзя бабу с пацаном оставлять безоружными. С тем и убыли.
На состоявшемся потом “военном совете” Серега объявил, что уходит в Дудинку, оттуда теплоходом отправляется в Красноярск искать защиту у Виктора Астафьева. Преодолеть ему предстояло 300 километров пути, четыре горные гряды, пять речек и озеро Хантайское…
Выслушав историю Лузана, я прикинул, что вот уже почти месяц Рита с Мишкой живут вдвоем в тундре. И как-то мне стало неспокойно. Наказав Сереге никуда не выходить из дома, я через знакомых навел справки и за пару дней узнал, что на тот момент скандал развития не получил. Забегая вперед, скажу, что скандал, видимо, никому особо и не был нужен. Карабин вернули на рыбозавод, где он числился, потом оружие вновь попало к Сергею как к штатному рыбаку, и все затихло…
Август, 2008 г.
 
Аркадию Виницкому, другу
Клен утром улетел
Он улетел – от алого до синего.
Еще сегодня далеко до инея,
Я тоже до полета не успел.
Мой друг, и ты
не просишься летать.
А зря, свободе нужно подчиняться.
В полете перья крыльев нужно знать,
И, падая, нам нужно улыбаться.
…Вот истина – и клен сегодня улетел,
От красного до синего сумел.

Сергей ЛУЗАН, 16.10.2011
 
Поэта Сергея Лузана (14.12.1946) не стало 25 ноября 2018 года. Его жена Маргарита ушла раньше Мастера на четыре дня, 21 ноября.
0

Читайте также в этом номере:

Открыто на ремонт (Татьяна ЕРМОЛАЕВА)
Капитальная перезагрузка (Татьяна ЕРМОЛАЕВА)
Отвори потихоньку калитку (Татьяна ЕРМОЛАЕВА)
Кто защитит твою семью? (Марина БУШУЕВА)
Плюс одна программа (Татьяна ЕРМОЛАЕВА)
Составить свой бюджет (Татьяна ЕРМОЛАЕВА)
В запасе много добрых идей (Татьяна ЕРМОЛАЕВА)
Курс для чтецов (Татьяна ЕРМОЛАЕВА)
Сова, собака и многое другое (Татьяна ЕРМОЛАЕВА)
Из Коломны с любовью (Мария СОКОЛОВА)
На краю Севера (Наталия САВОЩИК)
Торт для Урсулы (Татьяна ЕРМОЛАЕВА)
Шесть в одном (Анна САРАФАНОВА)
Горсправка
Поиск
Таймырский телеграф
Норильск