О том, что Валентин Константинович родился в 1941 году, я знал, но не догадывался, как трагически складывалась его судьба буквально с первого дня жизни. Об этом мне стало известно в печальные дни прощания с Поляковым. Кто бы мог подумать, что этот сильный, уверенный в себе человек, излучающий энергию и доброжелательность, едва вступив в жизнь, был практически обречен: война, сиротство, судьба подкидыша, несовместимые с жизнью условия выживания. Но он не только выжил, а и принес с собой в последующую жизнь миссию ее делателя: рожденный в дни разрушения, Поляков стал созидателем на всех этапах своего жизненного пути. Я думаю, это был уже Божий промысел: вопреки всему строить, организовывать, добиваться успеха во имя людей, лучшим представителем которых ему суждено было стать.

Поскольку таких личностей не так уж много на нашем не всегда белом свете, я ощущаю, воспринимаю его как пришельца, посланного на землю высшими силами для сотворения добра, которого в наших деяниях становится все меньше и меньше. Журналистская работа за десятилетия в Норильске сводила меня со многими северянами, в том числе и руководителями. Спасибо ей за то, что не обошла меня знакомством с Валентином Поляковым.   Кадровые вопросы Мы встретились, когда он уже возглавлял крупное автохозяйство. Меня меньше всего интересовали технические достижения предприятия, хотя и они отражали главный предмет моего внимания – заботу о людях. А в этой проблеме не бывает мелочей. Помню, как на продутых ветрами горизонтах карьера нерудных ископаемых, в уютном кунге (вагончике), установленном на шасси большегрузной машины, где была оборудована передвижная столовая, после съемок для телевидения обедал с шоферами и горняками, не знавшими доселе, что значит вкусно и питательно поесть во время обеденного перерыва непосредственно на рабочем месте, в “поле”. Организация такого питания – одна из многочисленных акций молодого руководителя предприятия. Его никто не заставлял, не обязывал это делать. Были бы вывезены необходимые кубометры, накручен соответствующий километраж, была бы в порядке техника. А для Полякова главное – было бы все в порядке у людей, обеспечивающих эту программу. Не думаю, что он размышлял об этом глубокомысленно и “карьерно”. Просто чувствовал, что это надо делать. В те далекие годы Поляков проявился для меня в первую очередь через заботу о людях. Тогда же на территории автохозяйства появился и стол заказов, бытовые службы, услугами которых, не скрою, с удовольствием пользовался и я. Здесь всегда можно было приобрести необходимые продукты, привести в порядок одежду, доверить услугам прачечной соответствующие предметы. А теперь вспомните, для кого все это было сделано? Для замазученных прежде шоферюг, которые на своей основной работе, не ставшей легче, получили возможность жить по-человечески, ощутимо помогать по хозяйству своим семьям. При этом и отношения в семьях улучшились. Изменились и сами гаражные помещения: в них стало чисто, светло, просторно. А вот случай из личной практики. Когда в 1974 году меня назначили собственным корреспондентом Гостелерадио СССР по Норильскому промышленному району, среди прочих благ (впрочем, в этом была производственная необходимость) мне полагался служебный легковой автомобиль. Нужен был и шофер, я попросил Полякова помочь решить этот кадровый вопрос. Вскоре ко мне в корпункт пришел крепкий пожилой мужчина. По его рукам было видно, что за баранкой большегрузной машины он провел не один десяток лет, и теперь ему самое время отдохнуть за рулем легковушки. Именно поэтому, как мне показалось, Поляков и прислал водителя ко мне. Но я понимал, что зарплата шофера бюджетной легковушки будет раза в три меньше той, которую он имел. А коллектив гаража несколько богемной студии телевидения вряд ли станет родным для ветерана заполярных дорог. Словом, я отказал ему в рабочем месте с чувством неловкости, но с чистой совестью. А вот мотив Полякова, как мне кажется, понял: он хотел сделать лучше для конкретного человека.   Все больше становился крестьянином Наши отношения стали крепче и глубже, когда Валентин Константинович, приняв под свое начало комплекс “Озеро Белое”, стал крупным профессиональным аграрником. Идея санаторно-аграрного комплекса мне и сегодня представляется чрезвычайно прогрессивной, хотя время объективно внесло принципиальные поправки в ее идеологию. Но сама мысль на неплохих в сельскохозяйственном смысле землях выращивать картофель и другие овощи, да еще по прогрессивной голландской технологии с применением самой современной техники, разводить птицу, рыбу была передовой. Ее реализация обеспечивала не только питание отдыхающих будущего санаторного комплекса, но и позволяла значительное количество картофеля и овощей направлять в Норильск. Кто помнит те времена, не может не оценить, сколько это экономило времени (а ведь были жесткие навигационные сроки) и средств. Исчезала категория посредников, поставщиков, а сколько новых рабочих мест возникло в процессе реализации этой программы! Как ожили окрестные села! В течение ряда лет мы сняли несколько телевизионных фильмов о сельскохозяйственной направленности белоозерского комплекса. Я помню председателей колхозов – рязанцев, ставших норильчанами, и простых селян, которые с помощью Норильска (читай – Полякова) увидели свет в окошке. Сам же северянин Поляков в это время все больше становился... крестьянином. Это чувствовалось не только по его хозяйственной хватке в делах аграрных, но и в личных увлечениях. Хотя я никогда не был на его подворье, знаю, что круг интересов этого человека в живой природе был обширным. Чего стоит хотя бы увлечение пчеловодством! Однажды, когда я уезжал из санатория, ко мне пришел Андрей, много лег проработавший с Валентином Константиновичем водителем, и передал от него трехлитровую банку янтарного меда со словами: “Сегодня утром дома качали”. Думаю, что в книге воспоминаний о Полякове будет немало интересных сообщений о том, как создавался санаторий, превращаясь в истинный дворец здоровья. Сколько было прекрасных надежд, связанных с замечательными задумками Валентина Константиновича! Как много из них удалось реализовать! Но как это непросто было сделать...   Добрые дела помнятся Я уехал из Норильска в 1997 году, но несколько раз в течение последующих лет мне удавалось побывать в родном городе: приглашали на различные торжества, бывали и поездки, связанные с временной занятостью. Как правило, я нередко встречал в гостинице Полякова: он приезжал на комбинат по делам санатория. Но все чаще я видел на его привычном для меня улыбающемся лице выражение растерянности, огорчения, недоумения. Обремененный хлопотами об отдыхе норильчан (санаторий тогда еще был “под комбинатом”), он... не мог попасть на прием к руководству, иногда даже не к первому лицу. А ведь приезжал по серьезным вопросам, связанным с обеспечением хозяйственной деятельности крупного подразделения комбината. Что тогда творилось в его душе, можно только догадываться. И не стало ли это в том числе трагической составляющей его внезапного ухода... В июле 2002 года, когда я в очередной раз, уже в качестве пенсионера, приехал в санаторий поплавать в любимом мной озере, не мог не почувствовать тревогу, которая словно витала в воздухе. Бродя в сосняке около любовно огороженных муравейников, я написал стихи. Муравьи – дружные работяги до сладкой и сочувственной боли напоминали мне моих земляков-северян и новых земляков с “Озера Белого”, и самого себя. Эти стихи я посвятил Полякову.   Уважая сущность мураша, В тишине лесной благоговейной Оградила добрая душа Под сосной веселый муравейник. Сколько в муравейнике людском Натаскал и я до общей кучи: И хвоинок, чтобы строить дом, И личинок, чтоб был харч получше. Но однажды в беспощадный миг Никому почти уже не нужный, Как приговоренный, я постиг, Что разрушен муравейник дружный. Что осиротеет завтра лес, Не сумеет пережить коварство, Невдомек тому, кто грубо влез В это созидательное царство...   Как в воду глядел... Конечно, пересмотр социальной политики компании во многом объясняет отношение и к самому санаторному комплексу, и к понятию заботы о человеке. Деньги, конечно, большое дело, но не всегда главное. Похоже, что время пересмотрело и этот тезис. Я не знаю, что творилось в душе Валентина Константиновича в последние пять лет, когда (и как!) ему удавалось не только отстоять санаторий в подковерных битвах, но и приумножить сделанное. Но закрепить достигнутое не успел. Или не смог. Или не дали. …Валентин Поляков оставил после себя плодоносящий сад больших и добрых дел. Сейчас над этим садом занесен топор. Мне кажется, что я даже слышу его стук. А как хочется, чтобы сад продолжал цвести! Всегда.

“Озеро Белое” – санаторий-легенда