WAP
PDA
Дети за отцов ответили
НОРИЛЬСК В ИСТОРИИ, ИСТОРИЯ В НОРИЛЬСКЕ
|
4 июня 2013 года, 18:29 Текст: Лариса СТЕЦЕВИЧ
|
(Тоскующим по крепкой сталинской руке)
Многие несовершеннолетние заключенные Норильлага были осуждены по уголовному делу “о колосках”. За горсть зерна с колхозных полей.
Многие несовершеннолетние заключенные Норильлага были осуждены по уголовному делу “о колосках”. За горсть зерна с колхозных полей.
| 1 июня отмечали Международный день защиты детей. Мы вновь говорили о любви к детям и о том, что им необходима защита от нас, взрослых. Еще раз, и даже не раз, с разных трибун продекларировали, что в нашей стране все лучшее – детям. Кстати, лозунг “Все лучшее – детям” в СССР появился в 30-х годах, как жуткая насмешка он звучал в годы массовых репрессий. “Дети за отцов не отвечают”, – заявлял отец народов Сталин, когда в это же время расстреливали отцов, бросали в тюрьмы матерей, а детей “врагов народа” отправляли в интернаты и лагеря. К концу 30-х годов беспризорных детей в стране было около семи миллионов. Проблему решили просто – ГУЛАГ. “Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!” В июле 1941-го был подписан указ Президиума Верховного Cовета: судить детей с применением всех мер наказания – даже за преступления, совершенные неумышленно, по неосторожности. В Норильлаге несовершеннолетние заключенные, или, как их еще называли, малолетки, составляли особый контингент, который можно было разделить на две категории: дети репрессированных и юные уголовники. Зачастую уголовниками становились за десять украденных колосков с колхозных полей или пять гнилых картофелин. Из воспоминаний Евфросинии Керсновской: “Смотрю на своих попутчиц. Малолетние преступники? Нет, пока еще дети. Девочки, в среднем лет 13–14. Они уже осуждены по закону “о колосках”, попались на краже кто горсти, а кто и пригоршни зерна. Все сироты или почти сироты. Отец на войне, матери нет – или угнаны на работу. Самая маленькая – Маня Петрова. Ей 11 лет. Отец убит, мать умерла, брата забрали в армию. Всем тяжело, кому нужна сирота? Она нарвала лука. Не самого лука, а пера. Над нею “смилостивились”: за расхищение дали не десять, а один год”. В лагере труд малолеток широко использовался на строительных и ремонтных работах. Поэтому по прибытии в лагерь их обучали слесарным, плотницким, токарным работам. Этапы и пересыльные тюрьмы не каждый взрослый выдерживал, не говоря о детях, которые прибывали в Норильск не только морально угнетенные, но и ослабленные физически. Кроме того, большинство из них никогда не занимались физическим трудом, не имели никакой специальности. В одном из приказов, сохранившихся в городском архиве, читаем: “Прибывающая рабочая сила по своему составу весьма неоднородна, среди прибывающих значительное количество заключенных, не работавших ранее на физических работах или имеющих значительные перерывы в этом. На лагерных пунктах и дистанциях с первых же дней выхода на работу задается полная 10-часовая норма, и, естественно, они ее не выполняют, не имея втянутости и навыков в работе, что приводит к нареканию со стороны других рабочих, недополучению ими положенного довольствия и переутомлению”. Лагерное руководство, понимая, что малолетнюю рабсилу нужно беречь на будущее, устанавливает для заключенных-малолеток в возрасте от 14 до 16 лет четырехчасовой рабочий день с 50-процентным нормированием из расчета восьмичасового рабочего дня полноценного рабочего, а подросткам от 16 до 17 лет – шестичасовой с 80-процентным нормированием. Все лучшее – детям До 1940 года дети и взрослые Норильлага жили совместно, но в феврале 1940-го вышел приказ начальника комбината “Об изоляции несовершеннолетних заключенных от взрослых и создании им вполне пригодных условий для жизни”. Для малолеток был отведен отдельный барак, переоборудованный из бывшей столовой, для “проведения культурно-воспитательной работы”, выделены книги, плакаты, шашки, шахматы и музыкальные инструменты. Начальнику культурно-воспитательного отдела лагеря тов. Варзиной предписывалось подобрать соответствующую кандидатуру воспитателя, а также представить свои соображения по поводу использования труда несовершеннолетних. В свободное от работы время они учились по программе общеобразовательной школы (не менее трех часов в день), а также обучались рабочим профессиям. Для несовершеннолетних заключенных в НКВД СССР в Москве были рассчитаны и стандартные нормы питания. На одного человека в день полагалось 600 граммов ржаного хлеба, 75 граммов крупы или макарон , 250 граммов картофеля или других корнеплодов, 70 граммов рыбы, 25 граммов мяса, 25 граммов животного или растительного жира, 2 грамма суррогатного чая, по 15 граммов соли и сахара. Вместо мяса и рыбы допускалось использование рыбо- и мясопродуктов худшего качества. К 1943 году малолетних лагерников заметно прибавилось. В приказе от 13 августа 1943 года сказано: “Организовать при Норильском комбинате НКВД Норильскую трудовую колонию для несовершеннолетних, подчиненную непосредственно отделу УНКВД по борьбе с детской беспризорностью и безнадзорностью”. В январе 1944 года в колонии содержалось 987 несовершеннолетних заключенных, разделенных на восемь отрядов по 110–130 человек в каждом. В этом же году, после бунта малолеток, ее и расформировали. Как вспоминает Нина Харченко, бывшая воспитательница, часть детей перевели в лагерь для взрослых, а часть вывезли в Абакан. Причины бунта, по ее мнению, просты до ужаса: “Бараки напоминали скотные дворы… жили впроголодь”. Кстати, дети находились не только в самом Норильске. Был в нескольких десятках километров от поселка штрафной изолятор Каларгон (там же и расстреливали). Начальник лагеря мог определить туда заключенного на срок до шести месяцев. Дольше на штрафном пайке, видимо, не могли протянуть – “отправлялись под Шмидтиху”, то есть на кладбище. Те, кто работал “по-стахановски”, то есть вырабатывая норму на 110 процентов и выше, соблюдал дисциплину и, кроме того, имел хорошие оценки в школьной и производственной учебе, получали завышенную норму питания. К основным продуктам прибавлялись сухофрукты, картофельная и подболточная мука, суррогатный кофе и молоко – полстакана. Для выполняющих норму более чем на 150 процентов полагалось дополнительно 100 граммов хлеба в день. Из меню штрафников (нарушителей дисциплины, отказывающихся от работы), наоборот, исключались почти все продукты, кроме хлеба, которого выдавали 400 граммов в день, а к нему по 30 граммов рыбы, крупы и картошки. Приказом от 20 октября 1943 года Норильская детская трудовая колония получила статус одного из подразделений комбината. Плановому отделу поручалось составить смету на содержание колонии, финансовому отделу – обеспечить финансирование колонии на общих для всех подразделений комбината основаниях. Колония работала по договору оказания взаимных услуг. Всем начальникам цехов и подразделений, пользующихся услугами трудколонии, надлежало вести строгий учет фактически выполненного ими объема работ из расчета вольнонаемных расценок. “Я вырос в тяжелой неволе” Была еще и другая категория малолетних – “заключенные поневоле”. Это дети до трех лет, чьи матери были осуждены. Для детей вольнонаемных в Норильске построили ясли и детский сад. А вот в лагерной зоне малыши помещались в дома младенца, которые были при 7-м и 8-м отделениях. Они были всегда переполнены, поэтому в 1946 году организовали еще один дом младенца, при 9-м лаготделении. В августе 1950 года начали строительство дома младенца на 200 детей в лагпункте “Таежный”, в Горстрое на 400 детей и в Дудинском женском лагпункте на 100 детей. Главный архитектор Витольд Непокойчицкий разработал согласованную с санитарным отделом лагеря планировку двух типовых двухэтажных домов в Горстрое, приспособленную для проживания детей. Для мам этих малышей на территории Норильского совхоза были построены отдельные бараки, была расширена кухня и закуплена посуда. На деревообрабатывающем заводе заказали необходимый инвентарь – кроватки и другую детскую мебель. Стройку объявили объектом первой очереди, завершить ее планировалось к началу зимы. В домах младенца, пока матери работали, за детьми следили няни и медсестры из числа заключенных. Был в штате и врач. Новорожденные и грудные дети до трех месяцев находились в домах младенца вместе с матерями. Всего в 1951 году в этих домах находилось 534 ребенка. В 1953-м, после Норильского восстания, 50 женщин с детьми были направлены в Озерлаг. Скученность, плохие бытовые условия приводили к тому, что дети часто болели. Особенно острой в лагере и в поселке была проблема с профилактикой кишечных инфекций. Нередки были вспышки дизентерии. Поэтому кормящих матерей с новорожденными детьми и женщин с шестого месяца беременности размещали в отдельных, изолированных от остальной зоны бараках с отдельной же кухней. Белье из домов младенца поступало в стирку в центральную прачечную управления лагеря, где его стирали и проглаживали. Ручей, куда сливали грязную воду, огородили колючей проволокой, чтобы предотвратить из него забор воды заключенными на личные нужды. Примечательно, что в приказе начальника лагеря говорится о чрезвычайной значимости всех вышеназванных мероприятий для здоровья детей и их матерей. Таким образом государство заботилось о своих детях, им же заброшенных за колючую проволоку. От автора: особая благодарность главному специалисту городского архива Евгении Сидорук за предоставленные материалы. |
| 0 | Твитнуть |
