Понедельник,
24 июня 2019 года
№6 (4675)
Заполярный Вестник
«Легендарный» матч Далее
Экстрим по душе Далее
С мечом в руках Далее
Гуд кёрлинг! Далее
Лента новостей
15:00 Любители косплея провели фестиваль GeekOn в Норильске
14:10 Региональный оператор не может вывезти мусор из поселков Таймыра
14:05 На предприятиях Заполярного филиала «Норникеля» зажигают елки
13:25 В Публичной библиотеке начали монтировать выставку «Книга Севера»
13:05 В 2020 году на Таймыре планируется рост налоговых и неналоговых доходов
Все новости
Бывших чекистов не бывает
ДАТА
20 декабря 2012 года, 13:44
Фото: Николай ЩИПКО
Текст: Лариса СТЕЦЕВИЧ
Сегодня в России отмечается День работников органов безопасности. История праздника насчитывает уже почти сто лет. Аналог современной ФСБ существовал еще во времена Ивана Грозного.
Слово “чекист” происходит от аббревиатуры ВЧК (Всероссийская чрезвычайная комиссия). Организация, в советское время более известная как КГБ, затем еще несколько раз переименовывалась.
В этот день отмечают свой профессиональный праздник сотрудники Федеральной службы безопасности (ФСБ), Службы внешней разведки (СВР), Федеральной службы охраны (ФСО) и Главного управления специальных программ президента РФ. В советское время все вышеперечисленные структуры входили в одну – КГБ СССР, грозную организацию, известную далеко за пределами нашей страны. Как и любая спецслужба, ВЧК-КГБ-ФСБ за годы своего существования обросла множеством слухов, домыслов и легенд. Для кого-то ее сотрудники кажутся рыцарями без страха и упрека, а кто-то сваливает на них все политические ошибки прошлых лет, обвиняя органы в репрессиях и преследовании инакомыслящих.
 
Без иллюзий
Полковник ФСКН в отставке Павел БОРОВИКОВ, заместитель директора департамента безопасности Заполярного филиала ГМК “Норильский никель”, ранее служил в КГБ. Он, как и многие его коллеги, считает, что бывших чекистов не бывает. Выпускник юрфака Красноярского государственного университета чекистскую службу проходил с 1986 года в Красноярске, а затем с 1991-го по 1994 год – в Дудинке. После увольнения в запас в 2007 году получил приглашение от “Норильского никеля”. Вот уже два года живет и работает в Норильске.
– Классический вопрос: как вы стали чекистом, с детства мечтали или просто повезло?  
– Если честно, я никогда не задумывался о службе в КГБ. Да, смотрел фильмы про разведчиков, читал книги, но это все иллюзии, которые потом очень быстро развеялись.
Кстати сказать, в советское время КГБ не принимал в свои ряды особо желающих. Было такое негласное правило – не брать тех, кто сильно этого хотел. Опасались “внедренки” от криминала или иностранных разведок. Каждого кандидата тщательно проверяли, и не один год. Я получил предложение служить в КГБ после окончания университета. Хотя присматриваться ко мне начали, когда я был еще третьекурсником. Однажды меня и пятерых моих сокурсников вызвали на беседу, интересовались прежде всего классовым происхождением, наличием родственников за границей, нет ли в семье осужденных и так далее. Происхождение у меня оказалось самое подходящее, пролетарское, родственники тоже не подвели, но тогда этой беседой все и ограничилось. Поговорили и разошлись. Я про нее и не вспоминал до получения диплома, а нас тем временем проверяли, тестировали. И когда уже диплом был в кармане, предложили работу в органах. Поэтому после университета я поехал учиться в Киев на Высшие курсы КГБ по специализации “оперативно-разыскная деятельность”. Сначала была служба в Красноярске, затем в Таймырском окружном отделе.
– В чем заключалась работа сотрудника КГБ в Дудинке?
– В Дудинку я прибыл на следующий день после попытки переворота ГКЧП. Лихо было… В начале от руководства путчистов пришла телеграмма: не исполнять распоряжения “противников”. Следом еще одна: не исполнять распоряжения другого начальника. Полный развал и брожение в умах, одно указание противоречит другому. Но мы продолжали работать, заниматься текучкой – дел хватало.
Например, на севере, недалеко от Диксона, со времен войны есть заминированный немцами судоходный канал. На определенную частоту дизелей мины срабатывали. Узнать место их точного расположения, а лучше добыть карту минного поля и было задачей чекистов. КГБ нашел этого немецкого минера, который и передал карту. Координаты немца нам помогли вычислить местные жители.
В нашей компетенции была защита деятельности Норильского комбината с его разработками стратегического запаса сырья. Занимались и охраной этнографических объектов. На территории Таймыра есть места массовой гибели мамонтов. К этим могильникам многие криминальные личности, как наши, так и зарубежные, испытывали определенный интерес. Задача органов была сохранить их на территории России в неприкосновенности.
Поэтому мы пресекали в этих районах всевозможные хозяйственные и изыскательские работы, препятствовали прокладыванию туристических маршрутов.
К тому же Диксон – приграничная территория, а значит, для нас зона особого внимания. Много иностранных туристов прошло через Таймыр с неясными целями. Моряки торгового флота, ходившие за границу, тоже скучать не давали. Особенно популярными контрабандными товарами того времени были спирт и газовое оружие. У нас в те годы торговля спиртными напитками наряду с другими продуктами осуществлялась по талонам. К тому же из-за нехватки тары водку разливали в обыкновенные банки. Советский Союз спирт экспортировал в Европу, голландцы его разливали в малоемкие канистры, а наши моряки привозили назад под видом импорта…
Расскажу случай из другой сферы. Жил у нас в Дудинке бывший полицай, в годы войны служил у фашистов. За это отсидел здесь, на Таймыре, освободился и остался на вечное поселение. А когда началась перестройка и гласность, он решил подзаработать на прежних хозяевах. Стал писать письма германскому правительству с требованием либо выплачивать пенсию за годы службы у эсэсовцев, либо выдать ему единовременную материальную помощь. Когда мы этого мужика вызвали для объяснений, услышали, что просил он не у нас, а у немцев, вот с ними и будет разговаривать. Письма мы переправили адресату, но дело так и закончилось ничем. Пособникам фашистов немцы тоже ничего не выплачивали.
 
Чистыми руками, с холодной головой
– Павел Васильевич, вы начинали служить при Юрии Андропове, одном из сильнейших руководителей КГБ. При нем вновь стал насаждаться “особый” порядок, ведомству передали больше полномочий. Как вы думаете, задержись Андропов во власти – чем бы это обернулось для России: возвращением культа личности, репрессиями, тоталитаризмом или все-таки порядком и процветанием страны?

– Я не могу оценивать то, чего не случилось. Но должен сказать, что именно КГБ в середине восьмидесятых годов открыл архивы, сделал доступными многие засекреченные документы, начал борьбу с коррупцией. Не диссиденты, у которых кроме эмоций, ничего не было, а Комитет госбезопасности! Андропов понимал, что только чекисты могут собрать компромат на коррумпированных чиновников, который в суде будет юридически бесспорным доказательством. Андропов разворошил осиное гнездо, но ему не хватило времени довести дело до конца, слишком рано ушел. Возможно, сейчас все было бы иначе. Знаете, при советской власти только отдельные коммунисты икру “за забором” ели. Теперь те, кто сумел украсть в лихие девяностые, делают это открыто… Но вскрывать нарыв, ломать систему было необходимо, иначе обвал был бы еще сильнее. Экономический ресурс Советского Союза на тот момент был исчерпан, мы катастрофически отставали от Запада по технологиям. Но боялись сами себе в этом признаться, жили по принципу “после нас хоть потоп”.
– В свое время Феликс Дзержинский, первый руководитель ВЧК, призывал подчиненных иметь холодную голову, горячее сердце и чистые руки. Во времена вашей службы как все это достигалось?
– А это разве плохо – достойно исполнять свой долг, с чистыми руками и трезвой головой?! Прежде чем что-либо сделать, необходимо хорошо подумать. И мы думали, но до определенного момента. Получая приказ, выполняли его, не рассуждая. До работы в Дудинке мне, как сотруднику оперативно-боевой группы, приходилось освобождать заложников от террористов. И вам скажу: когда получали команду на штурм, все мысли отступали, сознание рассеивалось, в голове было только одно – выполнить приказ, пройти сквозь пули… И от того, насколько ты мог отключить сознание, подчас зависела не только жизнь тех, кого спасал, но и твоих товарищей. О собственной жизни и безопасности начинал задумываться, лишь когда операция заканчивалась. Тогда и страх приходил.
В то перестроечное время был даже случай, когда террористы обратились прямо в КГБ с угрозами взорвать поезд, требуя огромную сумму наличными. Чекисты до обеда следующего дня нашли преступников и задержали, а вот требуемые деньги собрать до момента захвата так и не смогли. Пришлось импровизировать.
 
Была бы честь
– На КГБ возлагались и функции идеологического цензора. Как вас этому обучали?
  
– Про цензорство не знаю, но вот нам вменялось в обязанности постоянно совершенствовать свой моральный облик, повышать интеллект, быть физически крепкими и политически грамотными. Мы учились в университете марксизма-ленинизма, постоянно посещали политзанятия, на которых обсуждали горячие публикации в средствах массовой информации, изучали произведения диссидентов, новую волну неформалов от литературы и искусства, которые потом в большинстве своем уехали за границу. Многие там и пропали. Но их демократия была не та, неискренняя, и время это доказало. Факты преподносились однобоко, что говорит о том, что либо сам человек не понимал, что такое демократия, неправильно оценивал происходящие события, либо перед ним кто-то ставил такую задачу. Вот над этим мы и работали, выясняли, кто же все-таки “кукловод” наших демократов.
– И кто?
– Те, кто не заинтересован был в процветающей России, кому не нужен был такой сильный сосед, как мы. Им нужен был развал страны, они его и добились. Это мое личное мнение. И добились в том числе благодаря развалу наших спецслужб, из которых ушли профессионалы. Пример – использование нашего лучшего спецподразделения “Альфа” в операциях, совершенно не связанных с государственной безопасностью. То же было и с КГБ.
Мы всегда понимали и помнили, что за нашей спиной история и на нас – ответственность. Когда начался развал страны и никто толком не смог объяснить, какое государство мы строим, что делать дальше, мы помнили одно: наш долг – до конца стоять на страже безопасности России. Мы приносили присягу Родине. В период так называемой перестройки много было разброда и шатаний, постоянная чехарда со сменой руководства и переименованием организации. Результат, который ранее от нас требовали и ждали, вдруг становился ненужным или неважным. Возникали задачи, которые требовали осмысления и понимания. Четких целей не было. Ходить на работу, чтобы получать заработную плату непонятно за что, не хотелось. Поэтому в 1994 году я ушел из КГБ, только оттого, что не люблю бесполезно, пассивно проживать жизнь.
– Вы говорили, что читали диссидентов. Только по долгу службы или был личный интерес?
– Мне было самому интересно понять их идеологию. Я читал и Сахарова, и Солженицына, и многих других. Вот взять Андрея Сахарова: трижды Герой Соцтруда, известный ученый, и вдруг – диссидент. Я не мог понять почему, чего ему не хватало в этой стране. Мне хотелось вникнуть, отчего человек поменял свое мировоззрение – в силу своей гениальности или чего другого? Читая его публикации, постепенно понимая мотивы поведения Сахарова, я заочно стал уважать этого человека, который не отрекался от своей страны, не предавал Родину. Он просто хотел, чтобы в его стране хорошо жилось всем ее гражданам. Эти люди обладали гражданским мужеством, не боялись сказать всю правду в лицо той власти и той идеологии. Таких людей было мало, но они были.
У нас великая страна, у нас великий народ, мы богаты недрами, но по-хозяйски всем этим распорядиться не можем. Вот и течет наш трудовой и интеллектуальный потенциал за границу. Разрушили и “перестроили” все, причем очень быстро, не только плохое, но и хорошее. А что имеем взамен?
Вот принимаем сейчас законы – кому во благо? Иногда смешно, а чаще грустно. В древние времена с инициаторами законов поступали очень просто: ставили на паперть и надевали петлю на шею. Если закон был на пользу людям, законодателя отпускали с миром, если нет, то опору выбивали из-под ног, чтобы остальным было неповадно придумывать античеловеческие законы.
– Павел Васильевич, а вы не стыдитесь своей работы в КГБ, в организации с такой, скажем, разнообразной историей?
– Нет. И никогда не стыдился. Если намекаете на годы репрессий, то чекисты сами от этого страдали в первую очередь. По официальной статистике, за период репрессий было расстреляно 14 тысяч сотрудников. Так сказать, если ты не ловишь врагов народа, то сам враг народа. “Это не ваша заслуга, что вас не посадили, это наша недоработка” – говорили в то время. Из курса истории все, наверное, помнят, что приговор “врагам народа” выносила тройка, состоявшая из работника прокуратуры, представителя партаппарата и НКВД. К сожалению, все это было в нашей истории.
Оценивая прошедшие годы, я ничуть не стыжусь своей службы в КГБ. Мне нечего стыдиться, к тому же, если говорить лично обо мне, то я служил в подразделении по борьбе с терроризмом, организованной преступностью. Криминал боролся за власть, делил собственность, а мы боролись с ним. Среди тех преступников были весьма отчаянные парни, которые не ломались и в наших кабинетах, но большинство, спасая свою шкуру, готовы были, как говорится, продать мать родную.
Не многие мои товарищи дожили до пенсии, кого-то убили, кто-то умер от ран, а тех, кто выжил, я от всей души поздравляю с праздником, с нашим праздником, и желаю здоровья.
0

Читайте также в этом номере:

Спасли всех (Ольга ПОЛЯНСКАЯ)
Схема собрана (Андрей СОЛДАКОВ)
Фундаментальные затраты (Марина БУШУЕВА)
У меня получится! (Андрей СОЛДАКОВ)
Горсправка
Поиск
Таймырский телеграф
Норильск