Историк и литератор из Санкт-Петербурга, соредактор культового журнала “Звезда” Яков ГОРДИН  – человек, хорошо известный в кругу интеллектуалов. Широкая публика знает его по книгам и по выступлениям на радио “Эхо Москвы”.
В Норильске Яков Аркадьевич стал одним из спикеров форума “Читаем Север”. В интервью “Вестнику” он рассказал, почему Норильск для него не чужой город, многих ли сейчас интересуют серьезные журналы, почему советскую историю надо писать заново и для чего нужно читать “Трех мушкетеров”.

– Яков Аркадьевич, вы руководите старейшим российским литературным журналом 17 лет, с 1992 года. Какое время для “Звезды”, на вашей памяти, было самым хорошим? – В первые годы перестройки, когда в прессе начались свободные публикации, “Звезда” очень отстала. Главным редактором тогда был Георгий Холопов. Хороший мужик, далеко не худший человек из литературной номенклатуры, но абсолютно советской закалки. В конце концов ему пришлось уйти, когда коллектив журнала напечатал в “Известиях” открытое письмо. После этого “Звезда” стала публиковать много текстов наших эмигрантов, религиозных философов, Ильина, Бердяева… А в 90-е все вошло в свою колею, стали появляться новые сочинения. Конец 80-х и первая половина 90-х – это было хорошее время. – А сейчас? – Сейчас для нас время тоже неплохое. Цензуры мы не чувствуем, нам еще ни разу никто ничего не пытался указать. – Может быть, потому, что толстые журналы – это уже не такой значимый общественный рупор, как раньше? – Думаю, это заблуждение. Наш тираж сейчас – две тысячи экземпляров. Но в интернете есть электронная библиотека “Журнальный зал”. Там публикуют все журналы еще до выхода их в бумажном варианте. У нас там больше 600 тысяч посещений в год. Плюс есть сайт у самой “Звезды”, где порядка 150 тысяч посещений. Мы на третьем месте по охвату аудитории после “Нового мира” и “Знамени”. – Как редактор журнала вы читаете много текстов. Есть сейчас хорошие авторы или в литературе упадок? – Много читаю я не только как главный редактор. Я ведь еще вхожу в состав жюри премии “Большая книга”, мне в год присылают по 15 романов. Как правило, их шорт-лист совпадает с шорт-листом “Букера”, так что я в курсе литературного процесса. Да, он не очень яркий, но есть вполне приличная проза и довольно много интересных писателей. Например, “Зимняя дорога” Юзефовича – замечательная вещь. Может быть, лучшее из того, что я читал за последнее время. Трагическая, очень напряженная история об антибольшевистском восстании в Якутии. Война при минус пятидесяти градусах – это, знаете, само по себе нечто необычное. – Есть мнение, что Советский Союз был самой читающей страной, потому что людям больше нечем было заняться – они никуда не выезжали, не было такого количества развлечений, как сейчас… – Читали действительно много. Только не уточняется, что именно читали. Были хорошие книги, но было много второ- и третьестепенной литературы. – “Малая земля”, книги про Анжелику и романы Пикуля? – Я не являюсь его поклонником, прямо скажем. Тогда и журналы играли огромную роль, потому что хорошие книги были большим дефицитом. На издание Цветаевой или Булгакова можно было наткнуться, разве что случайно оказавшись в каком-нибудь деревенском магазине в глубинке. В библиотеках были очереди за хорошими книгами. – Вы сами написали 15 книг на исторические темы. Есть любимое детище? – Больше всего люблю книгу, у которой был наименьший успех, мой единственный исторический роман “Крестный путь победителей”. Это параллельная история войны за реформу в Мексике в середине ХIХ века и Великих реформ в России. Есть книги, которые не то чтобы любимые, но я считаю их важными. Например, книга о декабристах “Мятеж реформаторов”. Мне кажется, многое получилось в ней объяснить. Или “Меж рабством и свободой” – о попытках в разные периоды истории ограничить самодержавие. В центре там 1730 год, когда после смерти Петра Второго Верховный тайный совет пригласил на престол Анну Иоанновну. Две группировки пытались ввести в России Конституцию, но затея провалилась, потому что они не смогли договориться. Хотя был общий стратегический интерес. К сожалению, это очень характерная для нашей истории ситуация. – Учась на филфаке, вы ездили в геологические экспедиции как техник-геофизик. Как получилось совместить физику и лирику? – После демобилизации из армии я поступил в Ленинградский университет, на филологический факультет. Поучился два года и несколько заскучал. Перевелся на заочное, окончил курсы техников-геофизиков и работал в НИИ геологии Арктики. Каждый год участвовал в экспедициях, по полгода проводил на севере Якутии, в Верхоянском районе – замечательное было время. – Ваши родители-пушкинисты повлияли на то, что вы пошли по литературной стезе? – И мама, и папа занимались историей русской литературы, у них была огромная библиотека. Конечно, я жил в этой атмосфере. Не был уверен, что стану филологом, но так получилось. Потом стал заниматься русской политической и военной историей и занимаюсь ею последние лет 50. – Ваша лекция о Русском Севере стала отдельным событием на междисциплинарном форуме “Читаем Север”, который недавно прошел в Норильске. Вам, как историку, было интересно участвовать? – Да, я много любопытного услышал и узнал. Все было живо и по делу. Форум проходил в рамках большого проекта “Освоение Севера. Тысяча лет успеха”, который курирует Юлия Кантор, она и предложила мне участвовать. – А в чем вообще польза от таких проектов для широкой публики? Это все ведь сугубо научно. – Научные круги замкнуты на себя. Польза как раз в том, чтобы выходить за академические рамки: стимулировать выход научно-популярных изданий, круглые столы, выставки, форумы с участием прессы. Результаты научной работы должны, так сказать, идти в народ. А Север – очень важный фактор нашей истории, и с ним очень многое связано. На мой взгляд, сейчас главное – просвещение. Историческое просвещение. Потому что у людей сумбур в головах и много мифов и предрассудков. – Если учесть, что история – субъективная наука, поскольку ее пишут люди, бывает ощущение, что мы вообще не знаем истинной картины прошлого. – Это не совсем так, потому что всегда, во все времена все равно существуют добросовестные историки. Элемент субъективный, естественно, есть, потому что, как вы правильно заметили, историю пишут люди. Но кроме человеческих особенностей есть профессиональная этика и профессиональные приемы. И есть круг допуска, за который серьезный историк никогда не выйдет. Да, под влияние конъюнктуры попадают и серьезные историки. У академика Евгения Тарле были очень хорошие книги по истории. После того как его арестовали и он посидел, он стал писать с довольно сильным допуском, но это индивидуальные дела. Даже в советское время были серьезные историки, работавшие с очень серьезным материалом. Ведь власть обращала внимание главным образом на тех, кто занимался актуальными вещами. А, скажем, писать о русской истории XV, XVI или XVII веков, что тоже достаточно важно для понимания современности, можно было довольно спокойно. Я сам с советских времен занимался декабристами, и мне никто не мешал. – А откуда берутся мифы? – Что касается мифологизаторов и просто вралей – их сколько угодно. Советскую историю вообще надо писать заново. У нас нет сколько-нибудь серьезной и добросовестной истории Великой Отечественной войны, есть только отдельные толковые работы. Нет адекватной истории Гражданской войны. В школе нас учили, что ее выиграли Щорс, Пархоменко и Котовский, которые на самом деле были на двадцать пятых ролях, поскольку те, кто реально выиграл войну, были расстреляны. Перед исторической наукой масса тяжелых задач. Любовь к мифологизации сейчас очень сильна, и не всегда разумно понимаемый патриотизм тоже мешает исторической науке. – В мифологизацию истории вносят лепту художественные фильмы и художественная литература? – Конечно. – В одном из интервью на “Эхе Москвы” вы сказали, что “Три мушкетера” – прекрасная книга, но по ней невозможно изучать французскую историю. – Изучать историю – нет, но уловить дух эпохи, дух дворянства и конфликтов внутри него, конечно, возможно. Я в том же интервью говорил, как Лев Толстой относился к Дюма. Приехав из зарубежного вояжа, он с восхищением говорил, что каждый парижский мальчишка может рассуждать о французской истории, потому что он читал “Трех мушкетеров”. – Благодаря “Войне и миру” кто-то до сих пор считает, что Наполеон был жалкой и ничтожной личностью… – Это Лев Николаевич погорячился. Встроил бедного Бонапарта в свою историческую концепцию. – Июльский номер журнала “Звезда” посвящен Северу и Норильску. Ваша публикация там посвящена Николаю Урванцеву. Как создавали этот номер? – Мы его собирали год, это была очень серьезная работа. Инициатива исходила от “Норникеля”. Материала набралось столько, что мы решили этот проект продлить: у нас в каждом номере до конца года будут северные материалы. В том числе и воспоминания бывших заключенных Норильлага. Автор одной из публикаций в этом журнале – Арнольд Гордин. Это старший брат моего отца, мой дядюшка, которого из Соловков, когда их закрыли, привезли в Норильск. Он строил Норильский комбинат, потом, будучи заключенным, работал на нем инженером-электриком. У него довольно нелегкая судьба. В 1947 году его срок вышел, и он уехал к жене в Нижний Тагил, там его снова арестовали и отправили уже под Караганду. Но когда реабилитировали в 1955-м, дядя вернулся в Норильск и много лет работал здесь на значимой инженерной должности. Кстати, они из Норильска уехали с большой неохотой. Саша, его сын и мой двоюродный брат, был патриотом города, он здесь вырос и потом, когда они переехали на материк, скучал. Так что с Норильском действительно связана очень хорошая часть моей жизни, и северным номером “Звезды” я поэтому занимался с большим интересом. Север для меня не чужой, я отношусь к нему особенным образом. СПРАВКА “ЗВ” Яков Гордин  – российский литератор, историк, публицист, драматург, главный редактор журнала “Звезда” (совместно с Андреем Арьевым). Родился 23 декабря 1935 года в Ленинграде. После школы служил в армии (курсант полковой школы отдельного стрелкового полка, порт Ванино, командир отделения саперов-мостостроителей в отдельном инженерно-саперном полку, Южное Забайкалье, Восточная Сибирь). После армии с 1957 года учился на филологическом факультете Ленинградского университета – два года на очном, два на заочном отделении. Ушел с четвертого курса. Окончил курсы техников-геофизиков и пять лет работал в геологических экспедициях НИИ геологии Арктики (Северная Якутия, Верхоянский хребет). С середины 1960-х годов публиковал стихи, критические статьи и очерки в журналах “Новый мир”, “Вопросы литературы”, “Звезда”. Много работал для театров. В 1967-м Ленинградский ТЮЗ поставил его историческую трагикомедию “Вашу голову, император!”. Основной жанр с начала 1970-х годов – историческая публицистика и беллетристика с прочной документальной основой. Предмет изучения – русская политическая история ХVIII–ХIХ веков. О “ЗВЕЗДЕ” “Звезда” – старейший ежемесячный “толстый” журнал России. Издается с 1924 года. За это время в нем опубликовано больше 20 000 произведений более 10 000 авторов, среди которых Максим Горький, Анна Ахматова, Алексей Толстой, Михаил Зощенко, Осип Мандельштам, Николай Клюев, Владислав Ходасевич, Борис Пастернак, Юрий Тынянов, Николай Заболоцкий и другие писатели, ученые, публицисты, критики. Из всех журналов, когда-либо издававшихся в Северной столице, ни один не выходил, подобно “Звезде”, более 90 лет без перерыва. Принцип журнала: в каждом номере появляются новые, неизвестные читателям имена и публикуются новые переводы лучших иностранных авторов. Раз в год выходит специальный тематический номер “Звезды”, целиком посвященный определенному культурному явлению: творчеству Анны Ахматовой, Владимира Набокова, Иосифа Бродского, Сергея Довлатова, истории американской, немецкой, польской культур и другому. Постоянный ежемесячный объем журнала – 272 страницы. Электронная версия и архив номеров – zvezdaspb.ru.