Запуск австралийских активов “Норильского никеля” позволит укрепить лидирующие позиции ГМК на мировом рынке цветных металлов. Поэтапный вывод из режима консервации начнется с предприятия по добыче сульфидных руд и производству никелевого концентрата Lake Johnston. Ситуацию, позволяющую  принять решение о рестарте бизнеса в Австралии, анализирует директор департамента зарубежных производственных активов “Норникеля” Роман ПАНОВ.

Напомним, в 2009 году ввиду неблагоприятных экономических условий и ухудшения ситуации на рынке никеля производство на австралийских активах “Норникеля” было приостановлено на неопределенный срок. В определенной степени ситуация была патовая: продать задорого невозможно, продать задешево означает записать себе убыток, производить нерентабельно, а консервация не решение проблемы. Однако ситуация изменилась, и внутренний аудит, проведенный в 2010 году, показал целесообразность возобновления производства в Австралии. – В этом году мы фактически завершили комплексный аудит своих активов, по итогам которого разделили их на три группы, – говорит Роман Панов. –  Первые условно можно назвать стратегическими активами – это те, которые уже готовы к запуску. Вторая группа – перспективные активы, третья – объекты второго эшелона. Часть их, возможно, будет продана, а часть ждет своего часа с точки зрения состояния рынка и понимания соотношения себестоимости производства и рыночных условий. Если мы говорим о запуске, то это в первую очередь рудник Lake Johnston. Сейчас начаты работы по восстановлению как рудника, так и обогатительной фабрики. Планируем запустить все это в I полугодии 2011 года. Для группы в целом это, конечно, не такие значительные объемы производства: по проекту там до 10 тыс. тонн никеля в концентрате. Значимость запуска Lake Johnston в том, что это первая ступень в реализации трехступенчатого проекта запуска Lake Johnston – Black Swan – Cawse. Сейчас институт “Гипроникель” практически завершил работу по изучению возможностей адаптации мощностей Cawse к работе по новой гидрометаллургической технологии. – То есть предприятие будет перерабатывать не латеритовую руду, как до кризиса? – Все верно. Мы переориентируем завод на сульфидное сырье. Как раз такое, которое будет добываться на Black Swan и Lake Johnston. Каждое предприятие будет давать по 10 тыс. тонн никеля в концентрате, это как раз те объемы производства, на которые рассчитан Cawse. Дело в том, что получение никеля из латеритовой руды крайне дорого, в значительной степени из-за энергозатратности способа. Пока в ближайшей перспективе нам не видится эффективных способов получения никеля из этого типа руды. Поэтому мы нашли путь переориентации Cawse на переработку сульфидного сырья фактически по новой технологии на основе гидрометаллургических процессов. Мы будем получать богатый полупродукт – гидроксид никеля (содержание никеля около 50%), что позволит нам оптимизировать всю производственную цепочку: исключить плавку и направлять его сразу на рафинирование. Соответственно, мы снижаем себестоимость производства конечного металла и существенно экономим на логистической составляющей. – Когда это все по срокам будет? – Lake Johnston мы полностью запускаем в I полугодии 2011 года. Параллельно заканчиваем ТЭО по Black Swan. И если подтвердятся наши ожидания, то 2012 год – это запуск Black Swan и конец 2012-го – возможно, Cawse. Но я хочу подчеркнуть, что это комплексный проект. На первое время мы планируем поставку концентрата с Lake Johnston для переработки по технологии взвешенной плавки на Boliden и далее на Harjavalta, как это было до консервации. В середине следующего года будет готово ТЭО этого проекта, которое позволит оценить все капзатраты. А затем руда с месторождений будет перерабатываться на мощностях Cawse. То есть это перспектива ближайших двух-трех лет. – Получается, что после запуска завод будет выпускать конечную продукцию, не нуждающуюся в дальнейшей переработке? – В никелевом бизнесе любой этап – это конечная продукция, начиная от концентрата и заканчивая металлом. Все можно вывозить на рынок. Важна добавленная стоимость: концентрат – это одна цена, штейн – это другая цена, металл – уже третья. Мы решаем сразу две задачи: на месте загружаем производственные мощности и получаем богатый полупродукт и оптимизируем логистическую составляющую. Фактически это некий аналог штейна. Его можно поставлять напрямую на Harjavalta. – Расскажите о планах по освоению Honeymoon Well. – В перспективе мы рассматриваем Honeymoon Well как потенциальную ресурсную базу для завода Cawse, у которого есть потенциал увеличения перерабатывающих мощностей. В этой группе около пяти крупных месторождений. И последовательность их отработки, и объем капитальных вложений в определенной степени будут зависеть от того, насколько эффективна окажется работа Cawse. При этом по результатам разведки 2011 года по Honeymoon Well будет принята отдельная программа и будут определены основные зоны месторождения, которые должны разрабатываться в первую очередь. Поэтому программа геологоразведочных работ на следующий год у нас более интенсивная. Основные работы предусмотрены на 2012–2015 годы. В этом году мы уже пробурили две скважины и еще порядка 15 пробурим в следующем.   Есть у нас и несколько перспективных лицензионных площадей на территории Австралии, а точнее, у нашего СП с BHP Billiton, по которым мы тоже удовлетворены результатами геологоразведки. В следующем году исследования будут более серьезными. – На каком уровне должны быть цены на никель, чтобы программы были продолжены? – На текущем. Полагаем, что в 2011–2012 годах сохранится нынешний ценовой тренд. Вряд ли цена будет стабильна с той точки зрения, что зафиксируется на одной отметке, волатильность на рынке есть всегда. Мы надеемся увидеть небольшой повышательный тренд. Но и на текущем уровне цен эти проекты нам развивать интересно. – Многие компании, которые ведут greenfield-проекты за рубежом, часто просят правительства этих стран о всяческих налоговых преференциях и прочих льготах. Вы о чем-то таком просить не собираетесь? – Одной из причин, по которой мы так внимательно смотрели на запуск активов в Австралии, был вопрос, который рассматривался правительством страны по увеличению налогооблагаемой базы для майнинговых компаний. В итоге было сказано, что производители цветных металлов не попадают под действие увеличения этой базы и ставки на сверхприбыль. Для нас это key indicator. Это позволяет нам достаточно комфортно себя чувствовать. Конечно, мы были бы заинтересованы и в каких-то налоговых каникулах, но даже нынешняя ситуация позволяет нам принять решение о рестарте своего бизнеса. – Назовите объем инвестиций, которые вам предстоит осуществить в эти проекты? – По запуску самого Lake Johnston это средства, необходимые на восстановление рудника, который больше двух лет находился у нас в режиме консервации. На это уйдет порядка 10 млн долларов. По Black Swan и по Cawse реалии должно показать ТЭО. Если брать саму фабрику, то затраты здесь не так велики, по заводу они будут чуть больше, но это все разумные цифры, и конкретизировать их можно будет только после ТЭО. – Какова судьба объекта Waterloo? – Это практически выработанный никелевый проект, но с инфраструктурой. Поэтому сейчас он рассматривается как поддерживающая структура для золоторудных Thunderbox и Bannockburn. Принято решение о продаже этих активов, и ведутся переговоры с инвестбанками. Пул покупателей уже сформирован, и в начале следующего года этот актив вполне может быть продан. Это хороший актив. Другое дело, что мы предпочитаем иметь дело с масштабными проектами с долгим сроком жизни. А Waterloo гораздо удобнее купить какой-нибудь австралийской золоторудной компании и встроить его в свою инфраструктурную и логистическую цепочку. Это принесет больше рентабельности, чем нам развивать этот проект отдельно и самостоятельно. “Норникель” ориентирован на никелевый бизнес, и золоторудные активы можно отнести к непрофильным для нас. – Вы рассчитываете записать себе в результате этой сделки прибыль или убыток? – Надо смотреть на адекватное соотношение цен на период 2007 года и нынешней. Это, опять же, предмет переговоров с инвестбанком. Пока оценки у нас достаточно позитивные, и момент для реализации этого актива весьма удачный.   Прогнозы и планы – По последним прогнозам, Nkomati в 2010 году произведет 8,1 тыс. тонн никеля в концентрате и 3,9 тыс. тонн меди, укладываетесь в прогноз? – Практически. Мы с опережением графика запустили новую фабрику, и наши мощности теперь составляют даже больше 7 млн тонн руды в год. А на 2011 год у нас в планах произвести до 18 тыс. тонн никеля в концентрате, то есть выйти на проектную мощность. Пожалуй, это будет самое большое никелевое производство в Южной Африке со сроком жизни больше 20 лет. Инвестиционная составляющая в него уже практически завершена. – Насколько вы довольны итогами года по Tati Nickel? – В меньшей степени. Результаты деятельности 2010 года окажутся несколько хуже, чем мы ожидали. Если раньше мы планировали, что по итогам 2010 года предприятие произведет 18,5 тыс. тонн никеля в концентрате и 20,4 тыс. тонн меди в концентрате, то сейчас ожидаем цифры примерно на 10% меньше.     Причина в изменении минералогического состава руды, идет резкое снижение содержания металла в руде, что повлекло за собой снижение конечного объема продукции. Этот проект уникален: беднее руды нигде в мире не перерабатывается, мы обогащаем там руду с содержанием 0,2%. Но это тоже любопытный опыт, ведь богатые руды, хотим мы того или нет, заканчиваются, и умение получать металл из столь бедной руды очень ценно. Вообще, мы запланировали там обширную программу геологоразведки. Уже получили четыре лицензии в Ботсване и две еще ждем. Все они фактически примыкают к тем лицензионным площадям, на которых мы сейчас работаем. Там руды побогаче. Например, на том же Tati мы в 2009 году работали на руде с содержанием 0,4–0,6%. – Каковы ваши планы на среднесрочную перспективу? – У нас есть предпосылки для оптимизации своей работы. У нас есть производственные площадки – те же Nkomati, Tati, и мы хотим ориентироваться на те производственные площадки, которые уже есть. Так что какие-то приобретения возможны для укрепления ресурсной базы для уже имеющихся мощностей. Мы с этой точки зрения работаем с правительством ЮАР, смотрим на перспективные проекты. Переговоры в большей степени идут о месторождениях металлов платиновой группы. – Если взять ваши основные металлы – никель, медь и платиноиды, то на какой из них вы делаете наибольшую ставку в будущем развитии? – Нет такого, чтобы мы делали ставку на один металл, тут важнее правильно диверсифицироваться, достигнуть того баланса, который защитит нас от влияния рисковых факторов рынка. Эти металлы – наша основа. Можно было бы увеличить сейчас долю меди. Мы видим будущее и в металлах платиновой группы, иначе мы бы не думали о тех масштабных проектах в ЮАР, о которых я говорил выше. Увеличение доли в этом сегменте нам тоже было бы интересно.   “Финмаркет”

“Норникель” реализует комплексные проекты