Понедельник,
24 июня 2019 года
№6 (4675)
Заполярный Вестник
Экстрим по душе Далее
С мечом в руках Далее
Гуд кёрлинг! Далее
«Легендарный» матч Далее
Лента новостей
15:00 Любители косплея провели фестиваль GeekOn в Норильске
14:10 Региональный оператор не может вывезти мусор из поселков Таймыра
14:05 На предприятиях Заполярного филиала «Норникеля» зажигают елки
13:25 В Публичной библиотеке начали монтировать выставку «Книга Севера»
13:05 В 2020 году на Таймыре планируется рост налоговых и неналоговых доходов
Все новости
С болью о чудесах
Когда хочется плакать, не плачу
31 октября 2008 года, 14:41
Текст: Александр СЕМЧЕНКОВ
Мы редко вспоминаем Бога в минуты радости. Малейший успех записываем в актив своих личных заслуг. Но когда происходит нечто чрезвычайное, не укладывающееся в сознании, вызывающее сильное огорчение или страх, непроизвольно вспоминаем о Нем.
Как говорил Иисус, блаженны не зревшие, но уверовавшие. Справедлив ли Господь, сделавший нас такими, какие мы есть, и потребовавший, чтобы мы выросли над собой и стали чем-то большим? Возможно, на страшном суде будут не только подведены итоги бесчисленных человеческих жизней, но и сам Создатель, единственный «виновник жизни», даст подробный отчет, что Он сделал за тот для нас бесконечный миг, который просуществовала земная цивилизация.
В моей жизни был период, который я пережил с Богом в душе. Детство. На уроках Закона Божьего, который преподавали в кадетском корпусе, я очень часто задавал вопросы. Я был любопытен, но не настолько наблюдателен, чтобы заметить, что старательно разжеванный преподавателем ответ основан на слепом фанатизме, завладевшем душой некогда потерявшегося человека. Преподаватель входил в когорту блаженных. Он верил просто так и от всего сердца. Позднее, из невинного озорства изучая людей, пришедших к Богу, я понял, какой дорогой шел мой учитель. Короткий и далеко не самый интересный путь – через страх непонимания. Отчасти потому его наказы со временем потеряли силу.
Повзрослев, я почему-то пошел по стопам Иуды. Путь мой был хорошо утоптан и одиночеством не грозил. Не за тридцать серебреников, но за возможность жить по своему собственному уставу, думать что хочешь и делать свои дела, я… предал Бога. Разумеется, не указав перстом и воскликнув: «Сие есть он!» Гораздо прозаичней. Я научился пить, курить и влюбляться. Ощущение душевного покоя, переживаемое после искренней молитвы и покаяния, оказалось совершенно невостребованным состоянием души. Душе хотелось иного. Она приняла жизнь как должное и хотела лишь наслаждаться. Церковные проповеди не дали всходов. Мораль православия казалась чрезмерно строгой и безосновательной. Знакомство с историей затягивало в омут атеизма – сколько крови пролилось во имя Бога. Знакомство с литературой обращало в язычество – чад кадила не пьянит так, как вино. Так бы и шел я по жизни, морщась от всего, что свято. Для того чтобы что-то изменилось в моей душе, я должен был споткнуться о чудо, да непременно так, чтобы больно, чтобы искры из глаз.
Возвратившись в родной дом после затянувшихся на несколько лет странствий, я не встретил отца на пороге дома. Каяться за долгое отсутствие пришлось в Оганере, в городской больнице. Грандиозные планы переехать в Красноярск, где отец вот-вот должен получить квартиру, пеленой застилали глаза. А отец страшно исхудал. Подозрительно исхудал. Недолго прообщались мы в больничном покое, и я проводил его на операцию. Отец уверял, что у него начальная стадия язвы, и со спокойной душой я поехал домой. Я крепко спал и видел сладкий сон о хорошей жизни. И никакое беспокойное чувство не потревожило этот сон.
А утром раздался телефонный звонок из больницы, и равнодушный голос на другом конце провода спокойно поведал мне о конце света… После тяжелейшей операции отец не вернулся в сознание. Врачи оценивали состояние как тяжелое, почти безнадежное…  
Потом был бесконечный путь в больницу. Белые халаты врачей слились с хмуро-голубыми пижамами больных в бесцветную, отрешенную, равнодушную массу. Потом какой-то голос сказал, что шансы вроде бы есть, тут же кто-то добавил, что после таких операций выживают редко. Хотел обнадежить доктор, но его выдавали глаза, увеличенные стеклами очков. Потом была дорога домой. Холодный, осиротевший дом, в котором мысли и речи – только о похоронах. Никто из домашних уже не верил в чудо, но только таковое могло вернуть родному нашему человеку сознание.
Все оказалось вполне закономерно. Диагноз – рак желудка. Просто отец не решился сообщить мне о состоявшемся с доктором разговоре: шансов на удачу очень мало. Отец не хотел переживать мое отчаяние. Ему хотелось выйти на поединок со смертью с памятью о моей веселой улыбке. Вышло. Но последующему отчаянию не было предела. Отец, лучший друг, понимавший все с полуслова…
Тянулся третий день. Но ничего не менялось. Каждый телефонный звонок обрывал сердце. Все вокруг: и родные, и близкие – смирились с тем, что его не стало. А я не мог. Не умел так. Столько всего не успели мы передать друг другу. Ведь едва только встретились после трех лет разлуки. Я вспомнил все молитвы, которые когда-либо знал. И читал, читал, от чистого сердца, с чистым сознанием, с настоящей верой. Заказал в церкви здравицу, и добрая старушка-прихожанка, поймав мой отчаянный взгляд, сказала: если есть человек, который по-настоящему страдает, и вера его крепка, быть чуду. И пристально меня рассмотрев, добавила: «Болезный еще поживет». На следующий день отец очнулся. Четыре дня я дежурил у его постели и был безмерно счастлив. Я рассказал ему, как было больно его терять, и какое счастье, нет, чудо, что я сижу рядом, а он смотрел на меня слегка смеющимся взглядом и говорил: «Не дождетесь!» Он любил так шутить. Четыре дня мы вели беседы о нас, о жизни, о Боге. И обо всем, обо всем. Он благославлял и давал наставления. Я успел сказать все, что хотел, и не меньше того услышал. А на день пятый он ушел с миром, с чувством выполненного долга. Бог сотворил то, чего я желал больше всего на свете. Четыре бессонных, но счастливых дня были последним, что я мог сделать для человека, подарившего мне жизнь и растолковавшего ее значение.
Большее чудо и представить трудно.
0

Читайте также в этом номере:

Они строили Норильск (Татьяна РЫЧКОВА)
Барышев, сын Барышева (Владислав ТОЛСТОВ)
Внимание: каникулы! (Анатолий СЕРГЕЕВ)
Горсправка
Поиск
Таймырский телеграф
Норильск