Порой написать отзыв о прочитанной книге оказывается непросто. Некоторые мысли просто не желают оформляться в связные фразы, предпочитая барахтаться где-то на мелководье подсознания. Другие тексты оставляют после себя ощущение недоумения, не приличествующее автору книжных рецензий (рецензент всегда все понимает лучше всех, известный факт). Ну а в случае с книгой Бориса Шапиро-Тулина “Принцип Навигатора” трезво оценить книгу мешало и вовсе необычное обстоятельство.

Фантастическое допущение Дело в том, что этот автор не только внимательно отнесся к моему мнению о его сборнике “Бобруйские жизнелюбы”, опубликованному в “Заполярном вестнике”, но даже прислал несколько экземпляров своей новой книги в подарок норильским библиотекам. Такая любезность вызвала у меня вполне естественное желание писать о ней только хорошее (библиотекари вообще испытывают приливы дружелюбия по отношению к тем, кто пополняет книжные фонды). Однако аннотация, сообщающая, что книга “предназначена для широкого круга читателей, интересующихся мистикой судьбы”, заставила меня насторожиться. Рассказ сменялся рассказом, а отсылки к астрологии, нумерологии и другим, сомнительным с моей точки зрения, учениям лишь множились. Конечно, существует вероятность того, что все эти тайные знаки и предзнаменования являются лишь частью сюжета, как у магических реалистов, например, успокаивала  я себя, но все в “Принципе Навигатора”, от построения фраз до дизайна небольшого синего томика, подсказывало – это не метафора, писатель вполне серьезен. Более того, некоторые рассказы, судя по всему, так или иначе затрагивают события, происходившие в жизни самого Бориса Шапиро-Тулина и знакомых ему людей. Как бы то ни было, чтобы достичь компромисса между своим добрым отношением к автору и недоверием к разнообразным сакральным искусствам, я решила считать всю мистику в сборнике фантастическим допущением. Таким образом, у меня наконец получилось  взглянуть на эту книгу не как на “учебник жизни”, с которым можно спорить или соглашаться, а как на литературное произведение, которое интересно читать. В собственной интерпретации Несмотря на фантастическую, как правило, фабулу, рассказы Бориса Шапиро-Тулина вполне можно назвать реалистическими. В основном благодаря точному и откровенному описанию человеческих эмоций. Такая противоречивая характеристика в наше время вполне имеет право на существование. Те же магические реалисты давно расширили шаблоны жанрообразования. Между прочим, некоторые эпизоды из сборника могут вписаться в рамки вышеупомянутого модного жанра. В рассказе “Принцип Навигатора” странная соседка по прозвищу Слепая Мария днем предсказывает мальчику будущее, а по ночам пролетает мимо его окна, поблескивая стеклянным глазом… Как тут не вспомнить Дэниела  Уоллеса? В “Брате Иисуса” простой москвич во время изнурительных мигреней то и дело проваливается в библейские времена и вспоминает своего старшего брата, ныне известного как Иисус… Стоит ли упоминать Михаила Булгакова? Перекликающиеся с популярными литературными течениями истории Бориса Шапиро-Тулина тем не менее не кажутся вторичными. В каждом из рассказов предлагается собственная интерпретация вышеизложенных событий. На фоне этих двух историй выделяется абсолютно фантастический рассказ “Душа по имени Сосо”, повествующий о посмертном существовании Иосифа Сталина (интригует, не правда ли?) и почти документальные “Мартовские колокола” о последних днях Модеста Мусоргского. Сентиментальность не порок Благодаря насыщенному всевозможными выразительными средствами языку автора текст “Принципа Навигатора” вполне соответствует его на редкость эмоциональному смысловому наполнению. У писателя нашлись слова, чтобы выразить широчайший спектр человеческих чувств – от большой любви (Большой Любви, если угодно) до черного отчаяния. К недостаткам авторского стиля можно причислить разве что некоторую сентиментальность, которая проявляется, когда речь заходит об отношениях мужчин и женщин. Впрочем, если вездесущее “Моя Любимая” (именно так, с заглавных букв) в начале книги кажется чем-то из области мелодрамы, то на последних страницах, читателю, уже успевшему составить представление об этой незаурядной женщине, такое написание покажется вполне естественным. Обилие философских рассуждений, вполне естественное для “учебника жизни”, в художественном произведении несколько снижает динамику сюжета. Впрочем, натыкаясь на одну из замечательных авторских находок вроде описания студенческой жизни маленького советского городка или улыбки Марии, ждущей старшего сына у жарко растопленного очага, читатель забывает обо всех этих досадных мелочах. Стилистические изыски, отсылки к историческим событиям и даже “тайные знаки судьбы” отступают на второй план, когда в книге находятся герои, которым хочется сопереживать.