WAP
PDA
Попытка перехода в любители.
Казус Виницкого
|
23 июня 2008 года, 10:06 Фото: Зинур ШАКУРОВ Текст: Аркадий ВИНИЦКИЙ
|
| Окончание. Начало в №106 за 14 июня
Надо сказать, что отношение и мое, и Ивана к материальной части было халатное. Есть тому в русском языке определение, которое мы заменим в этом рассказе на «раздолбайское». Нечищеное оружие, старье в сейфах и так далее. В кормовой части Ивановой «обушки» было несколько разбитых заклепок. И если на полном ходу вода из лодки через них уходила, то сейчас она, наоборот, поступала в лодку, причем довольно активно. Правило браконьера Вытащили мы лодку на берег, поставили чайничек, когда к нам подошел мужик, рыбачивший с сыном на «Прогрессе». Сказал, что он недавно купил катер, первый раз рыбачит на Ламе, поймал несколько рыб и хочет показать их нам, чтобы узнать, как они называются. Иван остался, а я пошел с мужиком. Зашли в лес, он провел меня к здоровенному бревну, ловко открыл его, развалив на две части. В бревне находился тайник. А в нем лежали два гольца не чета моим, по 3–4 килограмма каждый, и невероятных размеров нельма – метра полтора, может, больше. Врал мужик. Не в первый, совсем не в первый раз рыбачил он в этом месте, и знал он, что поймал и что прятал. А нарушил он святое браконьерское правило «я не знаю, что поймал ты, а ты не знаешь, что поймал я», потому что его распирало! Видимо, никогда ранее не было у него такого рыбацкого фарта. Вернулся я к Ивану, благоухая ста граммами выпитого спирта, вручил ему пол-литровую банку свежезасоленной нельмичьей икры. Выслушав мой рассказ, Иван произнес лишь: «Повезло мужику» – и, свято чтя приведенное выше правило, не пошел смотреть трофеи. Ловить эту рыбу нельзя было ни спортивными снастями, ни тем более сетями. Никаких лицензий на отлов тогда вообще не существовало. Пойманный голец наказывался штрафом в 25 рублей, нельма – 75 рублей. Штраф на сумму более 100 рублей влек за собой посещение прокуратуры и как минимум широкую общественную огласку с соответствующими выводами по производственной, комсомольской или партийной линии. Таких примеров было много. «Все одинаковое, а прет мне» Но настало время вечерней зари. Мы взяли спиннинги, подошли к воде и стали забрасывать. Стояли мы почти рядом, но так, чтобы не мешать друг другу. Тут началось такое, что бывает, наверное, раз в жизни, а может, и не бывает вовсе. Стоял абсолютный штиль. Вдоль берега, на расстоянии метров двадцати, с паузами в одну-две минуты проплывали стайки мелкой рыбешки, может быть, тугунка. Вода в этом месте искрилась, бурлила. Размеры этих сверкающих косячков были небольшие – до метра в диаметре. Так вот, стоило блесну перебросить через стайку, а потом протащить через нее, как следовал удар, и на крючке оказывался очередной голец. Мы потеряли рыбе счет. Когда ее собиралось около десятка, я прекращал лов, укладывал добычу в пластиковый пакет из-под взрывчатки и, подсолив, тащил ее в лес и там прятал. Почему я? Да потому что мне везло. На две мои рыбины Ивану попадала одна. Вначале он добродушно сетовал на то, что, мол, всю жизнь здесь живет, а прет у меня, не местного. Потом он сообщил, что, похоже, я в детстве калошей ел известный продукт. Мы поменялись местами, но картина не изменилась. Одинаковые блесны, лески, спиннинги – а прет мне! Сейчас я думаю, что проводка «Невской» была более удачна, чем «Дельфином», но тогда было не до анализа. Перло! Царь-рыба Вечерело. Клев начал стихать. Тугунок уже не плавился. После пятой или шестой пустой проводки я положил спиннинг и, вспомнив, что завтра День строителя, мой профессиональный праздник, начал накрывать на носу лодки праздничный стол. И тут я услышал: – Ой, ой, ой! Подняв глаза, я увидел, что Иван, прижав к себе спиннинг, очень быстро семенил по берегу к озеру. Ну как Чарли Чаплин в кино. Забежав по колено в воду, он остановился, еще крепче прижимая к груди согнутый спиннинг. Я уже был рядом и спросил: – Что это, Ваня? – Не знаю, что-то очень большое потянуло, а сейчас держит! Потом он стал отходить назад, к берегу. Позор отечественной промышленности «Дельфин» не вращался, и рыбу Иван тащил волоком. Вот из воды показался хвост. Я решил, что это обман зрения, таких хвостов не бывает. Иван отходил все дальше, и тут рыбина показала пузо – длинное, белое. Я прыгнул в воду. Рыбина попыталась вернуться в нормальное положение, но было поздно: я успел подхватить е и выкинуть на берег. На берегу подпрыгивала огромная нельма, не меньше той, что я видел у мужика в тайнике. Видимо, мы здорово пошумели – со всех сторон к нам бежали люди. По леске я стал искать блесну. Нащупал ее в самой глубине, почти по плечо засунув в рыбину руку. Отцепил, подхватил нельму под жабры и, как дворняга с ворованной колбасой, бросился в лес, где после нескольких зигзагов положил нельму в яму и закидал ветками. А чтой-то вы тут делаете? Вернулся. Возле Ивана стояли несколько мужиков, которые утверждали, что они вовсе не из Рыбнадзора, а совсем наоборот, и просили рассказать, что здесь происходило. Иван повернулся ко мне и с недоумением спросил: – Аркаша, чего это они? Ты знаешь, что здесь было? Я ответил, что ничего не знаю, так как ходил в лес с известными целями. – А чего ты по пояс мокрый? – спросил один. – Да там, в лесу, того, сыро, – ответил я. Мужики, помедлив, разошлись, я разделся, отжал одежду. Мы перекусили, успокоились. Наступили северные сумерки. – Вань, поплыли восвояси, – предложил я. – С таким счастьем лучше уйти. – Согласен, – ответил Иван. – Вот только сетки попробуем. Я посмотрел на его лицо и понял, что спорить бесполезно. В этот момент профессионал окончательно победил любителя. Мы связали на берегу ленту из четырех сетей, сложили ее на носу, кормой пошли в озеро и, выметав полторы сети, остановились. Сеть белела на глазах. Казалось, что рыба садится в каждую ячею. Сколько было рыбы на Ламе! Позднее какие-то государственные кретины как раз на Микчангде взорвали два атомных заряда, после чего берега были сплошь усеяны дохлой рыбой. Затем на ламских нерестилищах определили точку государственного лова, и бригада Ивана Артамонова ставными неводами добивала то, что осталось после взрывов. Не знаю, как сейчас себя чувствует озеро, – давно не был. Ну а в тот вечер мы вскрыли гермоотсек, заложили слоями, через ветки, улов, сели оба на транец и, долго разгоняя лодку, вышли-таки на глиссер и пошли в сторону дома. Адмирал спас немало жизней На Мелком рыбинспекции не было, зато стоял начальник маломерной инспекции Владимир Иванович по прозвищу Адмирал – в плавках, в огромной флотской фуражке, с мегафоном на груди, весь облепленный мошкой, поддерживаемый в вертикальном положении с одной стороны женой Таисией Ивановной, с другой – общественником. Владимир Иванович проверил нашу лодку на наличие спасжилетов, черпака, спасательного круга, фала и прочего. Один бог знает, сколько жизней спас Адмирал, заставив-таки всю маломерную братию возить с собой это барахло. Потом он попытался оттолкнуть нашу лодку от берега, что, естественно, не получилось, и было списано на его физическое состояние. Мы благополучно доплыли до места, перехватили самосвал и с его помощью доставили улов к Ване в гараж. …Шли годы. Мы с Иваном облазили весь Таймыр – Пясина, Диксон, Дуромой, Агапа и многое другое. Иван окончил институт, работал заместителем директора по производству на нашем заводе. Прожил он немногим больше пятидесяти лет – унесла его тяжкая болезнь… Что бы я ни делал – связывал ли сети, потрошил ли оленей, солил ли рыбу, он всегда стоял за моей спиной. И если ничего не говорил, значит, я все делал правильно. Вот и сейчас я пишу о нем, а он стоит позади, заглядывает мне через плечо и молчит. |
| 0 | Твитнуть |
