Понедельник,
24 июня 2019 года
№6 (4675)
Заполярный Вестник
Бесконечная красота Поморья Далее
Экстрим по душе Далее
Гуд кёрлинг! Далее
С мечом в руках Далее
Лента новостей
15:00 Любители косплея провели фестиваль GeekOn в Норильске
14:10 Региональный оператор не может вывезти мусор из поселков Таймыра
14:05 На предприятиях Заполярного филиала «Норникеля» зажигают елки
13:25 В Публичной библиотеке начали монтировать выставку «Книга Севера»
13:05 В 2020 году на Таймыре планируется рост налоговых и неналоговых доходов
Все новости
Помнил все
ДАТА
22 марта 2012 года, 12:08
Владимир Лебединский проработал на Норильском комбинате с 1942-го по 1968 год и вошел в историю Норильского промышленного района как соавтор документальных книг “Звезда Заполярья” и “Формула Завенягина”. О том, что 17 марта исполняется 100 лет со дня рождения известного норильчанина, редакции напомнила его старшая дочь. “ЗВ” публикует воспоминания об отце Аллы Твердохлебовой и “Норильские были” самого Владимира Лебединского.
В Норильск мы приехали из Мончегорска, откуда были эвакуированы с комбинатом “Североникель”. Причем папа был начальником одного из технических эшелонов. На новом месте он принял ремонтно-механический завод, был главным механиком строящейся БОФ, заместителем главного механика комбината. И везде он отлично справлялся с работой, за что получил два ордена и несколько медалей.
Практически на любую тему
Еще в разгар войны отца привлекли к работе над историей комбината, и он так этим увлекся, что до конца своих дней, живя уже в Твери, продолжал писать книги о Норильске.  
Отец был очень общительным, позитивным человеком, умел живописно, с чувством юмора говорить практически на любую тему. В Норильске он состоял в научно-техническом обществе “Знание”, от которого читал лекции на предприятиях, в учреждениях и школах. Следующей ступенькой были его телевизионные выступления с циклом “Норильск и норильчане”. Передачи Владимира Лебединского горожане старались не пропускать: так интересно было слушать его рассказы об истории Норильска.
Публикации в газетах и журналах, таких как “Вопросы истории”, “Охота”, “Охотничье хозяйство” и других, сделали его членом Союза журналистов, что в те годы открывало двери архивов, закрытые для простых смертных. Свой отпуск отец проводил в столичных библиотеках и архивах, не забывая о любимой рыбалке и охоте в окрестностях Норильска. Обязательным было и санаторное лечение, так как с военного времени у него болели почки.
Владимир Николаевич обладал уникальной памятью. На БОФ о главном механике ходили легенды. Например, говорили, что он по звуку работающего оборудования может определить неполадки. А уж факты из истории Норильска помнил во всех подробностях и очень гордился тем, что ему довелось участвовать в таком грандиозном событии, как строительство и становление Норильского горно-металлургического комбината. При его жизни вышли две книги о Норильске: “Звезда Заполярья” и “Формула Завенягина”. Осталось много материалов для следующей, которую он не успел завершить. Отца не стало в год 50-летия комбината, ему было всего 73.
Династия в “Норильскпроекте”
Мы, его трое детей, не были готовы к тому, чтобы завершить труды отца, хотя тоже отдали Норильску лучшие годы жизни. Мы вспоминаем о нем с большой теплотой. Всем нам было очень интересно жить и работать в Заполярье, во-первых, потому, что у нас была творческая работа, во-вторых, мы видели результаты своего труда.
Я прожила в Норильске 45 лет, если считать пять лет учебы в Ленинградском институте. 27 лет работала в “Норильскпроекте”, где у нас была династия. Мама, Любовь Лукинична, заведовала техническим архивом. Мой муж сначала был тоже инженером, а потом и ГИПом. Наш сын, Евгений Владиславович Твердохлебов, и его жена трудились в строительном отделе. Младшая сестра Вера работала старшим техником. Ее сын и дочь (Смирновы) – инженерами в механо-технологическом отделе. Мой брат, Игорь Лебединский, продолжил дело отца, став главным механиком на БОФ. Сегодня в Норильске у нас остались только знакомые, но хочется надеяться, что не только они помнят Владимира Николаевича Лебединского.
После его смерти мы с мужем разобрали архив отца и все материалы, касающиеся Норильска, передали в городской музей. Кстати, он помогал создавать первую музейную экспозицию, располагавшуюся в Доме техники на улице Комсомольской.
 
Алла ТВЕРДОХЛЕБОВА, г. Запорожье
 

Норильские были
Летчик Веребрюсов

1942 год. Строители быстро монтировали агрегаты ТЭЦ и сложные коммуникации пароводогазопроводов, высоковольтники закончили сооружение линии передачи, норильчане готовились к пуску первой турбины.
Случилось неожиданное: навигация закрылась, а для монтажа турбины не успели привезти клинья. Это было тяжелым ударом – пуск турбины мог сорваться.
На помощь пришла авиация. У комбината был свой небольшой отряд из нескольких стареньких самолетов. Но полет от Норильска до Красноярска при отсутствии промежуточных аэродромов в осенние непогожие дни превращался в подвиг.
Летчик Степан Веребрюсов, высокий плотный белокурый человек с голубыми глазами, вызвался привезти клинья. Но погода была настолько плохая, что руководители комбината не решались дать согласие. Веребрюсов настаивал. Авиаинженер отряда поддерживал летчика. Он был уверен, что моторы не подведут. Веребрюсову разрешили лететь, когда погода немного улучшилась.
Это был героический полет. В пургу, с примитивными средствами самолетовождения, Веребрюсов слетал в Красноярск, вернулся и сел на лед Долгого озера. Клинья были доставлены.
Правда, вначале Веребрюсов опустился на Норилку, вблизи поселка Валек. Задание, казалось, было выполнено. Но радость оказалась преждевременной. Между Норильском и Вальком по узкоколейной дороге всего 13 километров, но клинья доставить с Валька к ТЭЦ не удалось – поезда не ходили. Дорогу в пургу так занесло снегом, что на очистку путей потребовалось бы не менее месяца. Запрягли лошадей, но, не проехав километра, застряли.
Заместитель начальника комбината по строительству Волохов сам поехал на лошадях, но и его попытка закончилась неудачей. Лыжники тоже ничем не смогли помочь – клинья весили по 80 килограммов каждый...
Веребрюсов вновь решил использовать свой самолет. Поднявшись со льда реки, он пролетел эти трудные 13 километров и опустился на лед озера Долгого в черте города. Погода была нелетная. Веребрюсов отделался сравнительно благополучно: сломалась лишь одна лыжа у самолета...
Еще много раз этот человек проявлял чудеса смелости и находчивости. Погиб он в 1946 году – разбился на мотоцикле. В честь Веребрюсова был назван один из пароходов Енисейского флота.
Как делали гудок
Однажды, незадолго до пуска ТЭЦ, кто-то вспомнил, что забыли про гудок. К начальству был вызван автор этих строк. Мне объясняли, что гудок нужен, во-первых, срочно, а во-вторых, такой мощный, чтобы его слышно было далеко в тундре.
Должен сказать, что никогда в жизни мне не приходилось и близко видеть таких гудков. Как и моим коллегам.
Я сел на телефон в поисках какого-нибудь человека, знающего устройство гудка. Поиски привели к печальному результату: в Норильске таких не нашлось. Мы были просто в отчаянии. Старший инженер Юрий Матвеевич Либинзон пошел в техбиблиотеку и провел там целый день. К вечеру вернулся с книгой под названием “Руководство для изготовления и настройки духового оркестра”...
Маленькая книжечка, однако, выручила нас. Автор, говоря о духовых инструментах, попутно уделил внимание и гудкам.
Юрий Матвеевич сам принялся за расчеты и вскоре изготовил чертежи. Он выбрал гудок низкого мажорного тона из трех нот. Голос у гудка предполагался торжественный.
Через несколько дней огромное сооружение из трех труб, весом в две тонны, уже грузили на машину.
С гудком произошло забавное приключение. На чертежах написали: “Гудок трехтонный”, имея в виду, что звук гудка будет слагаться из трех тонов или трех нот. В цех, где его собирали, случайно зашел инспектор котлонадзора. Зная, что на сборке установлен кран-балка грузоподъемностью только две тонны, и прочитав на чертеже “трехтонный”, инспектор заволновался: нарушаются правила котлонадзора! И немедленно запретил работу. Потребовалось вмешательство конструкторов, чтобы разрешилось недоразумение.
Мало кто знает, сколько тревожных минут мы пережили 13 декабря 1942 года, в день пуска первой турбины, когда должен был загудеть наш гудок. Его услышали и за 40, и за 50 км от Норильска, на Мелком и Пясино. Через год наш гудок заменили другим, привезенным с материка.
Гудок – далеко не единственное, что приходилось изобретать норильчанам. Сколько временных и постоянных производств создавалась по нужде!
Вот одна из проблем – кастрюли. Обыкновенные кастрюли, которые не завезли в одну навигацию, не привезли в следующую. А обедать надо. Как быть? Руководители комбината обращаются к механикам: делайте – это, мол, по вашей части.
А как их делают, эти кастрюли? После долгих поисков находится паренек, видевший, как на ленинградском заводе “Красный выборжец” делали кастрюли на токарном станке. Видел, говорит, что заготовки из листа вырезаны, а больше – сам понять не могу.
Технологи через какое-то время открывают Америку, и в продажу поступают кастрюли, выдавленные шариком. Они получились тяжелые, зато вечные: у нас в семье две такие служат уже больше двух десятилетий.
Делали плуги, тракторные бороны, ложки, игрушки, карандаши, тушь, даже зубные коронки – все человеку надо...
Возникали проблемы и посерьезнее – бензин, например, или серная кислота. Научились и это производить на месте. Жизнь заставляла инженеров быть изобретательными.
 
Владимир Лебединский, Норильск, 1960-е
В несохранившемся здании УГМ (рядом с ДИТРом) Владимир Лебединский работал с 1953 года и до отъезда из Норильска
0

Читайте также в этом номере:

Охотники за сосульками (Денис КОЖЕВНИКОВ)
За “Утиную охоту”! (Александр ВИСЛОВ, театровед, г. Москва)
Каждому свой тест (Лариса МИХАЙЛОВА)
Модуль как пример (Юлия КОСТИКОВА)
Универсальный тренер (Ирина КОВАЛЕНКО)
Горсправка
Поиск
Таймырский телеграф
Норильск