Не знаю, как сейчас, а тогда, как мне кажется, все у нас было по-настоящему. И ненавязчивая мужская дружба, и замечательные вечерние походы в гости «на чай», когда хозяева обижались, если гости приходили со своим «чаем», и открытость характеров, и неизменная взаимовыручка, и непоказной героизм, и блистательный юмор, ирония друзей и коллег…

Помню, приехала в Норильск французская делегация, побывала везде, заглянула в театр, где иностранцев уже ждали. Посидели, поговорили, выпили немножко.   Как по-французски ВТО? Делегация уехала, с ней увязался тогдашний председатель местного отделения Всероссийского театрального общества Николай Королев, а мы остались допивать. Когда через час Николай вернулся, его тезка – актер Николай Калинин – мрачно спросил: «Ну что, Коля, ты узнал, как по-французски будет Всероссийское театральное общество?» Грянул хохот. Помню наши гастроли по Ангаре, куда мы в конце мая приезжали из еще заснеженных дней в уже цветущую весну, в глушь и комарье. Помню пургу, когда ложишься грудью на ветер и не падаешь, новогодние утренники, где все молодые бегали зайцами, лешими, играли Бабу-Ягу и Снегурочку. И острое ощущение определенной избранности. «Там, на материке», – говорили мы, вкладывая в эти слова особый смысл: мы-то не на материке, а там, где не каждому дано жить и быть норильчанином. …Как-то мартовским утром мы с сыном шли по набережной в Сочи. Температура воздуха была примерно 10–15 градусов тепла, температура воды – вряд ли больше. Тем не менее недалеко от берега в море купались несколько мужчин. «Сынок, сбегай спроси, они случайно не из Норильска?» – предложил я. Сын побежал, остановился на берегу, о чем-то поговорил с пловцами. Я на всю жизнь запомнил, как мой сын летит ко мне по берегу моря и радостно кричит: «Папа, они из Норильска!» Иначе и быть не могло.