Перед поездкой нас просили одеться как можно теплее. Вместе с представителями “Норильскгазпрома” мы вылетали в поселок газовиков Тухард. Предстояло не только ходить по самому поселку, но и побывать в настоящей кочевой точке – провести некоторое время в гостях у оленевода, в 30 километрах от вообще сколь бы то ни было привычной цивилизации.

В иллюминаторе долго была сплошная заснеженная тундра. Лететь в Тухард около часа. Для газовиков, отправляющихся туда и еще дальше, на Пелятку, путь был привычным – они уснули, как только вертолет покинул аэродром гидропорта “Валек”. Безмятежно спать, сидя в грохочущей и трясущейся машине, – для этого действительно нужна привычка. “Поработайте с год вахтовым методом – тоже научитесь. Будете заходить в вертолет, как в трамвай”, – пошутил кто-то, когда мы наконец приземлились. Там добывают огонь Для тех, кто еще не знает. Датой основания Тухарда принято считать 1968 год. Тогда сюда, на берег Большой Хеты, пришли первые газодобытчики и строители газопровода Мессояха – Дудинка – Норильск. Здесь была создана перевалочная база “Норильскгазпрома”. А позже появился населенный пункт, которому дали имя Тухард. В переводе с ненецкого (основное коренное население тухардской тундры – ненцы) “ту” означает огонь, “харад” – дом, поселок. Кстати, в ходу и второе, неофициальное название поселка – Факел. Магистральный 270-километровый газопровод Мессояха – Дудинка – Норильск был первым в Заполярье. И первым в мире газопроводом на сваях: проектировщикам и строителям пришлось освоить принципиально новый опыт. На их пути стояли вечная мерзлота и 85 (!) таймырских речек и рек, в том числе могучий Енисей. В декабре 1969 года первую очередь газопровода приняли в эксплуатацию. Газ в Факеле добывает ОАО “Норильскгазпром” – градообразующее предприятие поселка. Оно полностью обеспечивает энергоресурсами Норильск, Дудинку и, конечно, сам Тухард. Это единственное предприятие в России, наработавшее колоссальный опыт по добыче, первичной переработке и транспортировке газа в условиях Крайнего Севера. Именно благодаря “Норильскгазпрому” в наших с вами квартирах есть свет, тепло и горячая вода. Прошлись по Абрикосовой В здании администрации Тухарда висит объявление: “Уважаемые оленеводы, ветеринарные аптечки будут выдаваться ежедневно с 9 до 18 часов, перерыв с 13 до 14 часов”. Это лишь один из немногих признаков сосуществования в одном месте двух цивилизаций. К постоянному контрасту между предметами традиционного родового хозяйствования и достижениями техногенного мира здесь уже привыкли. По улицам поселка ходят люди, одетые преимущественно в два типа одежды – национальную ненецкую и униформу с надписью “Норильскгазпром” или “Таймыргаз”. Возле частных домов ненцев нарты соседствуют со снегоходами “Буран” и “Ямаха”. На деревянных крышах красуются спутниковые антенны. Домашние собаки-лайки, которых в поселке очень много, таскают по снегу обглоданные оленьи кости. На новенькой современной детской площадке развешаны для просушки песцовые шкуры и какая-то меховая одежда. И человек в ненецкой малице и с сотовым телефоном в руке – уже давно обычное явление. А непременные атрибуты тамбура любого тухардского учреждения – метла и лопата. Чтобы чистить крыльца от снега. Как театр начинается с вешалки, так тамбур в Тухарде начинается с метлы и лопаты. Они есть  на почте, в магазине, в больнице, в школе и даже в администрации. – В данный момент мы находимся в историческом центре поселка, – рассказывает сопровождающий нас глава администрации Тухарда Александр Желтяков. – Это наша главная улица, Абрикосовая. Звучит как шутка, но на табличках действительно написано именно это слово. Улица Абрикосовая неизменно повергает в изумление всех, кто впервые оказывается в Тухарде. Первая мысль: “Интересно, местные жители представляют, как выглядит абрикосовое дерево?”. – Сейчас в Тухарде проживает 975 человек, в основном  представители коренной национальности, – продолжает Александр Желтяков. – Из них большая часть, 670 человек, ведут чисто кочевой образ жизни. Это кочующие по тундре оленеводы и рыбаки. Постоянно в самом поселке проживает около 200 человек. Два мира – два Таймыра Глава поселка замечает, что строить отношения с коренным населением неподготовленному городскому жителю непросто. Слишком разные у нас картины мира. – У местных свои правила жизни, свой сложившийся веками уклад. У нас, например, есть кладбище в двух километрах от поселка. Так местные не хоронят там своих умерших – увозят в тундру, и никто не знает, куда именно. Им свойственна клановость, закрытость. Чтобы стать более или менее своим для коренного ненца, надо прожить с ним бок о бок не один год. “Ани торова!” – запросто здоровается по-ненецки с местными жителями фотограф журнала “Факел Таймыра” (корпоративное издание “Норильскгазпрома”. – Авт.) Вадим Кирпиченко. Его многие тухардцы знают в лицо – он постоянно летает по газодобывающим точкам. – Если ты не знаком со здешним укладом жизни, то будет трудно, – говорит Вадим. Однако техногенная цивилизация наступает и продолжает осваивать территории, на которых веками существовали природные сообщества. – Таймыр активно осваивается, это неизбежно, развивается геологоразведка, – говорит Александр Желтяков. – И конечно, при освоении природных недр необходимо думать о потребностях оленеводов, которым нужны, к примеру, обширные пастбища. Так что наша задача – и ресурсы получить, и оленеводов сохранить. Дорога к чуму Во второй половине дня за нами приходит вездеход и мы отправляемся на кочевье, в оленеводческое хозяйство Павла Яднэ. Оно примерно в 30 километрах от поселка. Точных координат никто не знает, поэтому спутниковый навигатор, которым оснащен вездеход, оказывается бесполезным – дорогу нам указывает проводник-ненец на “Ямахе”, это 16-летний сын Павла Яднэ. (Потом я поинтересовалась, как же кочевые люди находят дорогу с бескрайней тундре, где почти нет ориентиров и все одинаковое. “Это в городе все одинаковое”, – смеясь, ответил мне Павел.) С собой газпромовцы берут мешок с продуктами. “В гости ведь не ходят с пустыми руками”, – поясняют нам. Едем больше часа. Вездеход пробирается то по насту, то по сугробам. Хоженых путей здесь, конечно, нет. Иногда становится ощутимо страшно – кажется, что мы или намертво застрянем, или перевернемся. Погода пасмурная, заметает, за окном сплошная белизна. Не видно ни линии горизонта, ни каких бы то ни было признаков цивилизации вроде огоньков или линий электропередачи. Одна дикая тундра. И – снег, снег, снег. Лишь изредка мелькают низкорослые лиственницы и кустарники. И вот в лобовое стекло мы видим темное шевелящееся пятно – большое стадо домашних оленей. Значит, поблизости и стоянка оленевода. Олени – их всё Павел Яднэ встречает гостей возле чума. Хотя чумом в строгом смысле слова  нынешнее ненецкое жилище не назовешь. Это передвижной деревянный балок, покрытый оленьими шкурами – нюками. Когда семья сворачивает стойбище и отправляется на другое место, нюки снимают, складывают в грузовые нарты вместе с другими вещами, а каркас перевозят отдельной упряжкой. – За зиму мы аргишим раз 16, проходим где-то километров 50, – рассказал о своих буднях Павел Яднэ. – Перегоняем оленей на новые пастбища, ведь олени – главное богатство оленевода. Они добывают ягель, копая снег копытами. Копают глубоко, до двух метров, так что одни хвосты из-под снега торчат. Летом кочуем в сторону Карского моря, туда, где прохладнее и меньше гнуса. Потому что от гнуса олень неуправляемый становится. Стадо у Павла Яднэ – 700 голов. По нынешним меркам, хозяйство зажиточное. Тем не менее за каждым животным нужен глаз да глаз. Первая опасность в тундре – вовсе не волки, а дикие северные олени. Домашние могут уйти с ними и не вернуться. – Весной, когда начинается миграция дикаря, наступает самое сложное время, – рассказывает оленевод. – Домашние уходят с дикими. Кого-то удается найти и вернуть, но где-то 20–30 оленей за лето мы теряем. Сейчас у важенок начался отел. Приплод в оленьем стаде – то, ради чего, в общем-то, все и затевается. Не будет прироста поголовья – не будет у оленеводов ни пищи, ни крова, ни денег от продажи шкур, мяса и рогов. Интересно, что всех своих оленей Павел Наккович различает по внешнему виду. Они и правда очень разные, если присмотреться. Даже по окрасу – от белоснежных до серых в яблоко. Некоторым оленеводы дают имена. И обязательно – тем, кто ходит в упряжках. Домашний олень – животное пугливое. Но попадаются среди них и довольно наглые. Эти позволяют себя гладить, тискать за носы и выпрашивают хлеб, стоя под окном балка. Кто, если не мы? Отойдя в сторону, Павел Яднэ о чем-то разговаривает с Александром Желтяковым. Видно, что глава Тухарда и оленевод давно и хорошо знакомы. – Ты, Павел Наккович, смотрю, светильники уже себе повесил, – войдя в балок, оценивает обстановку Александр Желтяков. На потолке действительно смонтированы два небольших светильника. Летом у семьи Яднэ появится свой  бензогенератор, и тогда – да будет электрический свет. Генераторы электричества, печки-буржуйки, рации, горючее для снегоходов – это то, чем дополнительно снабжают оленеводов шефы, газодобывающие компании “Норильскгазпром” и “Таймыргаз”. И это не единственная шефская помощь, которую они оказывают Таймырскому муниципальному району. – Мы живем и работаем рядом с коренными жителями Таймыра, поэтому и проблемы, которые возникают в районе, должны решать вместе, – говорит руководитель управления по социальному развитию ОАО “Норильскгазпром” Елена Недбайло. – Регулярно мы помогаем поселкам с транспортным сообщением, выделяем стройматериалы для балков и необходимые в быту вещи, доставляем продукты питания и снаряжение. Компания заинтересована и в развитии традиционных промыслов в таймырских поселках, и в дальнейшем развитии отношений с родовыми хозяйствами. – Не проходит дня, чтобы я не обратился с каким-нибудь вопросом к руководству “Норильскгазпрома”, – продолжает Александр Желтяков. – А вопросы бывают самого разного свойства. Мы ежедневно решаем задачи не только жизнеобеспечения поселка, но и мелкие бытовые проблемы коренных жителей. Например, объявился рядом с кочевьем медведь, все разорил. Мы забрасывали на вертолете продукты для пострадавшей семьи, помогали восстановить жилище. Или у ребенка в тундре поднялась температура. Санрейс из Дудинки по такому вызову не полетит. А мы посылаем на вертолете своего врача. Кто, кроме газовиков, которые совершают ежедневные облеты территории, смог бы нам в этом посодействовать? По словам Александра Желтякова, Тухард сейчас единственный поселок сельского поселения Караул, который централизованно обеспечивается электроэнергией, теплом и горячей водой, – здесь есть свои электростанция и котельная. В инфраструктуру поселка также входят больница, столовая, пекарня, магазин. Все это позволяет Тухарду поддерживать автономное существование. Наш собеседник считает, что без шефской помощи это было бы невозможно. Телевизор – для ленивых Пока мы ходим вокруг балка и “разговоры разговариваем”, жена Павла Яднэ Эльвира хлопочет по дому. На вопросы журналистов отвечает неохотно. Ее распорядок дня – с утра затопить печь, приготовить чай и еду. Если муж или сын принесли с охоты дичь – заготовить мясо, выделать шкуру. Потом Эльвира шьет на всю семью –  бакари, рукавицы, малицы, причем не фабричными нитками, а из сухожилий оленя. Говорит, они долговечнее. Времени на шитье уходит много: на пару бакарей (национальные ненецкие высокие сапоги из меха оленя. – Авт.) – около недели, и то если  шить только их. Из развлечений в балке – маленький радиоприемник. – Не хотите телевизор? – спрашиваем. – Человек обленится, если каждый вечер будет смотреть телевизор. А лениться в тундре нельзя, – отвечает Эльвира. Дочери Эльвиры и Павла Наде сейчас 13 лет. Она учится в школе-интернате в Дудинке, во время нашего визита как раз гостила у родителей. А сын Николай уже окончил школу. После девятого класса вернулся в тундру. Многие оленеводы не считают нужным продолжать обучение детей – тех навыков, которые нужны оленеводу, все равно не привьют ни в каком вузе. А тундровые пацаны уже в семилетнем возрасте ловко управляются с ножом, ставят силки на птицу, бросают маут и водят снегоход. Девочки тоже рано взрослеют, потому что с ранних лет помогают родителям по хозяйству. Неформально Вдоволь накатавшись в оленьих упряжках, закормив оленей хлебом и окончательно замерзнув (в балке очень жарко, но большую часть времени мы были снаружи), собираемся в обратный путь. К семье Яднэ тем временем приехали новые гости – ненцы из соседнего стойбища. Выстроившись перед вездеходом, они снимают наш отъезд на сотовые телефоны. Двадцать первый век, однако. В Тухард вернулись после девяти вечера. Столовая уже закрылась, но нас все равно ждали и оставили нам ужин. Здесь вообще все как-то неформально и по-семейному. – Попробуйте наш хлеб! – советует кто-то из персонала столовой. Мы уже наслышаны: тухардский хлеб настолько вкусен, что норильчане регулярно увозят с собой в город по нескольку буханок. Поэтому тоже прихватили. И подтверждаем: хлеб действительно вкусный.

Дети гуляют по Тухарду сами по себе – они рано привыкают к самостоятельности Ненцы знают: ходить в упряжке способен далеко не любой олень Павел Яднэ и Александр Желтяков: разговор о насущном Надя и Эльвира Яднэ. Одежда, сшитая вручную из оленьих шкур, настолько теплая, что позволяет часами находиться на улице даже в сильный мороз Хлеб для оленей – лакомство Снегоход в тундре уже не роскошь, а привычный атрибут оленевода Обоюдная фотосессия