Недавно в милицейских сводках информация прошла про парня, который в гараже выстрелил в себя из ружья. В грудь. До сердца миллиметры остались… Несчастная любовь, проигрыш, болезнь – не знаю. Одно понимаю: поступок безумный до полного непонимания. Зачем?

Думаю, каждый человек, обиженный родителями или друзьями в детстве (когда слово «смерть» казалось неким шансом отомстить), представлял себя лежащим в гробу и над ним все плакали. Несли конфеты, машины, извинялись за несправедливое отношение и снова плакали. Ну а потом вставал и все забирал себе в качестве извинений. И снова слезы, но уже радости. Этакий детский способ самоутвердиться. Дальше – больше. В школе уже безумства не детские. Или так, по-детски безумные. Вы пробовали прыгать с крыши трехэтажного совково-стандартного детского сада с барьерчиком? Там метров восемь-десять. И на асфальт, совково-твердый. А мы прыгали. Перед десятилетними дамами, которые нам нравились. Дядя-сторож нас гонял как мог, потом привык. Мы его и он нас не замечали. Каждые выходные – хоп – и вниз. Была цель, наверное, безумная, но тогда вполне понятная: показать себя. Однажды мы втроем решили повторить отработанный трюк. Тани, Лены, Светы внизу стояли. Забрались по пожарной лестнице до середины. Вдруг откуда ни возьмись… Короче, сторож оказался другой. Помоложе и прытче. И за нами. Мы до барьерчика добежали и остановились – прыгать не стали. Испугались? Нет. Страшно? Нет. Просто это бы выглядело не как бравада и безумство, а как побег и трусость. Свое от родителей мы получили, но мы сделали выбор… Он есть всегда. Или когда в старшие школьные годы ходили драться. Кто помнит, Ленин и Гитлер с разницей в день то ли умерли, то ли родились. В общем, их истории пересеклись. Мы не знали причины, но в эти дни все дрались. Рядом с моим домом был ипподром, мы дрались там. Надо ли это было? Надо, для самоутверждения уже себя не детского, а взрослого. Исключительно ради. Но мозг работал у всех: после первой крови бойня прекращалось. Выход находили. В институте, этом приюте всяких безумств, уже безумствовали не ради безумства. Там мозг включил – тебя и так уважать будут. Тут – другое. Хмельное время, разухабистое. И протест. Все Рахметовы. Купались в ноябре в Волге, разрезая неокрепший ледок. Лазили на третий этаж по веревке в общагу. Приватизировали (читай – воровали) у соседей полусваренную курицу. Ночевали после выпускного – полностью «дипломированные» – на даче, в одной комнате двадцать пять человек. Уже банальнее все и понятнее. Дальше – еще банальнее. Работа, семья, дети… Никаких безумств. Но мы срываемся, нам нужен адреналин. Один товарищ вдруг развелся, хотя пара была идеальная. Второй – третий раз женился. Однокурсник Макс работе в элегантном «Советском спорте» предпочел делать ремонты в Москве. Денис – ведущий «Вестей» на канале «Россия» – ушел из программы. Краса и гордость курса Юля, девушка игрока сборной России по футболу Владислава Радимова, ушла от него и занимается своей карьерой. Леха, друг, в Кировской области «пиарит» молочный комбинат… «Брат» Серега, на курс младше, теперь спецкор НТВ в Южном федеральном округе. Черт, как меняется жизнь, и как меняемся мы. …Свой последний безумный поступок я совершил года четыре назад: решил на детекторе лжи провериться, соответствую ли я корпоративным стандартам. Русская рулетка это: если «да» – остаюсь, «нет» – свободен. Тестировали «на благонадежность», так это называется. Полдня я рассказывал оператору полиграфа о своей жизни все, вплоть до цвета трусиков в детсаду, но о безумствах у меня не спрашивали. Тест прошел. «А может, ну их, эти неожиданные, спонтанные жизненные выходки, – подумал я тогда. – Живи и работай, Дима, спокойно». Но вспомнил, что мои друзья-товарищи еще не успокоились. Они двигаются, ищут в жизни новое, неизведанное. Ищут «жизнь-не-как-у-всех». И ведь меняли его, стиль, и  ее, жизнь, не просто так. Не спонтанно. Думали! Нам всего 32. И вот я в Норильске! Выход есть всегда. И это вовсе не выстрел в грудь!