Красивейшее озеро Лама не так давно было местом трагических событий. Здесь нашли свой последний приют ссыльные офицеры из Латвии, Литвы и Эстонии.  Соотечественники поставили им памятник. Ежегодно благодаря администрации города, Заполярному филиалу и Музею истории освоения и развития НПР их товарищи по судьбе, реабилитированные граждане Норильска, приезжают сюда, чтобы возложить цветы к мемориалу жертвам сталинских репрессий, а потом отдохнуть на турбазе “Лама-2”. Увидеть живую историю и послушать рассказы о событиях многолетней давности довелось корреспонденту “ЗВ”.

Самое удивительное в участниках этого путешествия – то, что, несмотря на далеко не радужное прошлое, они не потеряли вкуса к жизни и умения веселиться. Уже в автобусе, который везет нас к причалу ЦАТК, звучат голоса участниц хора “Вдохновение”, исполняющих песни своей молодости. Слова подхватывают и остальные попутчики. Песни и смех слышатся на протяжении почти четырехчасового водного путешествия к месту назначения. Тихо становится лишь тогда, когда “Заря” причаливает к берегу, где находится памятник жертвам сталинских репрессий. Практически все путешественники, даже те, кому трудновато ходить, берут в руки по паре гвоздик и поднимаются к мемориалу.  Работники музея кратко напоминают историю  создания памятника. Минута молчания. Оставшаяся часть пути до турбазы проходит в тишине – старшее поколение погружается в воспоминания. На протяжении всего пути слышен голос Елизаветы Обст, с 1998 года секретаря, а с 2001 года председателя общественного объединения “Защита жертв политических репрессий”. Кажется, Елизавета Иосифовна везде: отвечает на многочисленные вопросы, беспрестанно шутит, поднимает настроение, если видит, что кто-то заскучал. Ответом на вопрос, почему ей так важны и близки бывшие репрессированные, стала история ее отца, пострадавшего в годы ГУЛАГа исключительно из-за своей национальности. – Мой отец был осужден по 58-й статье как враг народа и отбывал срок в Норильлаге, потому что родился немцем, – рассказывает Елизавета Иосифовна. –  Он никогда не рассказывал нам никаких подробностей, мы знали только, что он сидел, а когда, где и за что – оставалось для нас загадкой. До 1991 года, когда вышел закон Ельцина о реабилитации жертв политических репрессий, бывшие политзэка держали язык за зубами, потому что боялись за своих родных. Только после смерти отца мы узнали от его друзей, товарищей по заключению, что в лагере он находился с 1943-го по 1948 год, а потом его освободили с поражением в правах. Ему запретили выезд из Норильска, ограничили в переписке, раз в месяц ему нужно было отмечаться в органах НКВД. Когда вышел закон, спустя уже девять лет после его смерти (отца не стало в 1982-м), я подумала, что он всю жизнь прожил с этим камнем на сердце, с клеймом врага народа, и не мог об этом никому рассказать. В 1991 году Елизавета Обст получила документы о  реабилитации отца, где написано, что он осужден по национальному признаку и что с него снята судимость. Тогда, двадцать лет назад, вспоминает председатель объединения, начала вскрываться вся правда об эпохе сталинских репрессий. Историко-просветительские общества разыскивали бывших осужденных, записывали их истории, исследователи создавали свои картотеки. Стали издаваться книги разных авторов, в том числе самих сидельцев. В 1991 году в Норильске было создано общество защиты жертв сталинских репрессий во главе с председателем, бывшим узником Норильлага Митрофаном Рубеко. Его не стало в 1996 году. Программа из 13 пунктов – Бывших политзаключенных, конечно, все меньше и меньше, но в наше общественное объединение входят все категории реабилитированных граждан Норильска, – объясняет Елизавета Обст. –  Это не  только узники сталинских лагерей, но и их дети, родившиеся, когда с родителей еще не была снята судимость (они также были ограничены в правах: мы, например, смогли выехать на материк только с 1961 года), а также спецпереселенцы, пострадавшие от репрессий.  Это особый пласт людей, очень интеллигентных, у каждого своя судьба, свое горе и свои раны на сердце.  У них изломанные судьбы, но они не потеряли веру в жизнь. Мой папа умер с клеймом врага народа,  несмотря на это, он всю жизнь был оптимистом, никогда не  обижался на советскую власть. Помню, как он говорил: “Живы будем – не помрем!” Основная цель общественного объединения “Защита жертв политических репрессий” – отстаивать права бывших репрессированных согласно закону о реабилитации, говорит председатель. Людям, по которым в свое время прокатилось  колесо ГУЛАГа, нужна моральная и материальная поддержка. В Норильском промрайоне с этим все в порядке. – Надо сказать, что и “Норильский никель”, и администрация города никогда нас не обижают, не забывают, всегда откликаются на наши просьбы, – рассказывает Елизавета Обст. –  Например, помогают осуществить поездки-встречи с товарищами по судьбе в другие города, куда нас часто приглашают. Ежегодно “Норильский никель” оказывает помощь неработающим реабилитированным ко Дню памяти жертв политических репрессий, который мы отмечаем 30 октября. Поездки на Ламу долгое время тоже оплачивал “Норильский никель”, только в последние три года мы включили их в программу социальной поддержки реабилитированных граждан, которая работает в городе на протяжении уже 11 лет. Программа включает в себя 13 пунктов, среди них оплата 50 процентов расходов за коммунальные услуги, бесплатная пресса, средства на посещение больных на дому. Реабилитированным полагается ежемесячная продуктовая корзина на сумму 1400 рублей, ежемесячная доплата к пенсии 1000 рублей – на все это администрация выделяет деньги из городского бюджета. На любое событие городского масштаба нам дают пригласительные билеты – на концерты, в театр, помогают в организации праздничных вечеров к 23 Февраля, 8 Марта, Дню пожилого человека, Дню политзаключенного и другим.   Общественное объединение Елизаветы Обст  плотно дружит с музеем, где начали писать историю Норильлага и продолжают исследования по теме.  Благо музейщики (как и приезжающие иностранные журналисты) всегда могут обратиться за консультациями и деталями к очевидцам событий. Последние три  года всеми организационными вопросами поездки реабилитированных на Ламу занимается именно музей.   Где двое, там и третий Галина Власова впервые приехала на ламскую турбазу не без уговоров Елизаветы Обст. И конечно, о поездке не пожалела. Галину Константиновну я застала в комнате, где она делилась впечатлениями от увиденных красот с другими участниками поездки и где, по просьбе “Заполярного вестника”, рассказала свою историю из гулаговских времен. Бабушку маленькой Гали звали Амалия Шеффер, маму – Эмилия Петраш. Жили они в Поволжье. Немцев в августе 1941 года тоже причислили к разряду врагов народа и стали выселять из Поволжья колониями. Чтобы, не дай бог, не переметнулись на сторону неприятелей-фашистов. Сначала женщин повезли в Казахстан, через некоторое время отправили в Красноярск, там   посадили на баржи и вместе с латышами и эстонцами доставили в северный поселок Кресты. Мама рассказывала Галине, что бабушка успела схватить с собой серебро, ткани и они меняли это на еду – так и выжили. В этой истории есть и невыездной режим, и пробежки на лыжах за продуктами, и бегство в тундру в особо тяжелые моменты. С одним из таких побегов связана романтическая история. Однажды Эмилия с подругой набрели в тундре на избу, в которой решили погреться. Неожиданно появился хозяин жилища – молодой человек по имени Костя. Конечно, Эмилии и в голову не могло прийти, что это ее будущий муж, тем более что у нее уже был любимый мужчина. Константин Савельевич и сам бежал из Ясной Поляны, когда началось раскулачивание. В тундре  был промысловиком, ловил рыбу, добывал пушнину. Девушки стали постоянно заглядывать в гостеприимную избу, и хозяин-охотник подкармливал их своей добычей.   В Крестах соседкой Амалии и Эмилии по бараку была женщина с сыном-летчиком. – Он стал моим отцом, – говорит Галина Константиновна. – Его мать запрещала родителям встречаться, потому что моя мама была немкой и, естественно, у нее не было документов, но они все равно тайно встречались в этой избушке в тундре, у Константина Савельевича. Летчик разбился на самолете, когда у Эмилии от него уже были дети, а до рождения Гали оставалось два месяца. Бабушки Амалии уже не было в живых, оставить малышей было не на кого, а ближайший роддом находился в Дудинке.  В отчаянии молодая  красивая женщина посадила малышей в лодку и направилась с ними в Дудинку. – Она говорила мне, что ей было уже все равно, выживем мы или нет, – вспоминает Галина Константиновна. –  Мы выжили. В Дудинке ее приютила в своем бараке одна из местных бабушек. После родов мама решила оставить меня в роддоме, но, когда  пришла в барак, бабушка сказала: “Где двое, там и третий”.  Мама тут же меня забрала, а потом все просила у меня прощения. Когда Константин Савельевич обнаружил, что мамы в Крестах нет, он нашел ее в Дудинке, привез в Норильск, восстановил ей документы и стал нашим отчимом.   Окончание читайте в следующем номере “ЗВ”

Галина Власова: “Хорошо, что приехала!” К памятнику репрессированным Елизавета Обст со своими подопечными