Ни с того ни с сего вдруг в голове возникло словосочетание «сытый мажор». Сорное какое-то словосочетание. С чего вдруг? И, в конце концов, при чем тут Норильск? Как говорил один замечательный поэт, «где Москва, а где Багдад?» А вот прослеживается какая-то связь-то. Как ни парадоксально.

...Я про мой любимый город. Про мой выстуженный, жестокий, жесткий, теплый, добрый, сильный и бесконечно красивый Норильск. Плевать, что цветочков с василечками и деревцев на городской территории  маловато, плевать. В конце концов, отъехал на пару кэмэ от города в тундру – и любуйся-вдыхай. Зато почти все твои улицы – прямые, как стрелы. Как ты сам – прямой и бескомпромиссный. Тебя кругами можно пройти за пару-тройку часов. Я – при моем топографическом кретинизме – постоянно нахожу неузнаваемые и неизведанные твои зоны. Что странно – практически в центре города. И, говорят, не одна я такая. Это одна из твоих загадок. Во всяком случае, для меня. Другая твоя загадка: как ни убеждай себя в том, что «давно пора удочки сматывать» (главное, есть куда, заждались тебя далеко отсюда твои квадратные метры и садовая сараюшка с навозом под яблоней), сидишь в Норильске, как репа в грядке, а мысли о смене адреса так и остаются мыслями, какими-то далекими и в чем-то даже не твоими… Мой город, ты держишь человека при себе крепче морского каната – непонятно чем, неизвестно зачем, потому что, по мнению высоколобых аналитиков, нормально здесь жить нельзя. Однако с учетом собственного жизненного опыта и иных знаний горячо утверждаю: только здесь и можно нормально жить.  Вот и еще одна твоя загадка. Мы с тобой пережили  страшные девяностые – годы катастрофического системного и отраслевого кризиса, мы поднимались с тобой с колен при смене собственника комбината, мы восхищались хагажеевским управленческим гением, потому что никто, никто – слышишь? – не сумел бы сделать того, что удалось ему. Пусть с имиджевыми утратами, пусть непростой ценой, с кровавыми ранами и стонами, но поднял-таки и возродил из пепла колосса на разваливающихся глиняных ногах, который при нем стал красой и гордостью российской экономики.  Так что самое страшное для России время Норильск, комбинат – и мы с ними, конечно, – прожили более-менее нормально. Да и сейчас грех жаловаться. Грех же? А вот тут как раз про «сытых мажоров» – к месту и ко времени. Прогуляли, профукали, набили собственные банковские счета… Насытились, кажись. И  стало неинтересно. Серость стала вылезать из всех углов в моем любимом городе – духовная, технологическая, управленческая…  Но мощнейший технологический, интеллектуальный задел наших героических предшественников – наверняка у них в раю лучшие места! – вроде бы остановил гибельное падение практически  на самом краю. Только надолго ли хватит их потенциала? Сомнительно как-то. Но пока он, слава тебе, Господи, себя оправдывает! Так что сейчас  про «мажоров» не ко времени и абсолютно не к месту. И закончим про них на этом. Имеющий разум да поймет… Еще одна твоя особенность (можно и загадкой назвать): ты изобретательный фокусник. Не шулер, нет, а Фокусник. Вот так. С большой. Твои психологические этюды с каждым, кто хоть раз с тобой, – это что-то с чем-то! Ты умен и дальновиден, потому что любому человеку – подчеркиваю, любому! – ты даешь шанс. Шанс доказать всем и каждому, а главное, себе самому, что ты не «тварь дрожащая». Не всем это удается, но многим и многим. В любом проявлении: в работе, творчестве, любви, в искусстве человеческого общения… Фокус же твой заключается в том, что в самую непроходимую минуту жизни человека ты протягиваешь ему дружескую, сильную, надежную руку, вытаскивая на белый свет какие-то глубоко скрытые его резервы, – и тогда отторжение перерастает в привязанность или начинается очередной этап его любви к тебе. Ты действительно «город карл и титанов, бомжей и героев». Про тебя от меня: Это город, живущий в шальном пилотаже, – То в забвенье, то к славе – И снова один. Его ветер дыханиям нашим сродни: Анатомия – та же, конструкция – та же. И еще: …Этот город, скользящий в шальном пилотаже, Обогреет, обнимет, оттолкнет, обозлит… Ну  да, ну да…   Стихотворец какой-то написал когда-то: Север – мой враг. Север – мой друг. Север – спасательный круг… Норильск, какой же ты враг? Ты мой спасательный круг. Ты мой настоящий  друг. Ты мой истинный товарищ. Ты и комбинат. Ты дал мне все, ты сделал меня настоящим профессионалом, ты подарил мне бессчетное количество встреч с разными людьми, ты стал моей кровью и плотью, потому что именно с тобой я проживаю лучшие годы своей жизни. Она наверняка, как и у всех, в какое-то время сделает традиционный зигзаг – и тогда только в фильмах, в песнях и в памяти я буду  рядом с тобой всегда. Но пока у меня с тобой, Норильск, затяжной, мучительный, потрясающе энергозатратный роман. Ты – моя жизнь. Ты – моя любовь. Ты, Норильск, мое прошлое и будущее. Мне иногда кажется, что до тебя ничего и не было. А возможно, не будет и после… Твои загадки будут разгадывать другие патриоты. Смешное слово сегодня, а такое правильное. «Патриа» – по-латыни «родина» (сейчас для многих это Норильск). Которую любишь, конечно же. Здесь таких много, слава Богу. Я бы не уезжала от тебя, но… увы… наверное, надо… Вот только не знаю как скоро. Сижу же здесь, как репа в грядке.  Потому что люблю. …А «мажоров» ты почти уже исторг… Почти. И слава Богу. P.S. Меня, наверное, заносит в искренности любовных проявлений к городу, который остальному миру кажется «черной дырой» и «полярной стынью» одновременно. В котором с десяток дней может быть закрытым аэропорт и дети неделями не ходят в школу, потому что «штормовое предупреждение».   Заполярье (и Норильск, конечно) – это вообще странное место. Это лысина глобуса. Это ширь, изъеденная змеями рек, речушек и ручьев. Это велюровая мшистая твердь (относительная, конечно, потому что на полкилометра вниз – вечная мерзлота). Это карликовые кривые деревца тундровых просторов. Летом здесь нет ночи и можно свихнуться от бессонницы, а зимой нет дня и хорошо бы совсем не просыпаться, чем в полдень считать звезды на небе. А норильчане ТАК живут. Считают звезды на полдневном зимнем небе, ругмя ругают незаходящий раскаленный блин солнца июньской ночью и… живут. Полной, насыщенной жизнью, любя этот город всем сердцем. Потому что без любви здесь трудно.