Понедельник,
24 июня 2019 года
№6 (4675)
Заполярный Вестник
Экстрим по душе Далее
«Легендарный» матч Далее
Гуд кёрлинг! Далее
В четвертом поколении Далее
Лента новостей
15:00 Любители косплея провели фестиваль GeekOn в Норильске
14:10 Региональный оператор не может вывезти мусор из поселков Таймыра
14:05 На предприятиях Заполярного филиала «Норникеля» зажигают елки
13:25 В Публичной библиотеке начали монтировать выставку «Книга Севера»
13:05 В 2020 году на Таймыре планируется рост налоговых и неналоговых доходов
Все новости
Из жизни «водоплавающих»
КАЗУС ВИНИЦКОГО
13 февраля 2009 года, 12:01
«Заполярный вестник» продолжает охотничье-рыбацкие повествования бывшего норильчанина Аркадия ВИНИЦКОГО.
Все забито льдом
Первый выход на воду в том году совпал со вторым воскресеньем  июля – Днем рыбака, следующим по значимости праздником после Дня металлурга для абсолютного большинства норильских мужиков.
Помимо чисто спортивного кайфа первыми или одними из первых пройти через последний лед и добраться до Мелкого, а даст бог, и до Ламы у этого маршрута была и чисто прикладная цель – рыба по первой воде попадала в сети дуром, а рыбнадзор через последний лед на воду не выходил.
Мы вышли втроем на большой лодке «Казанка-5» под двумя тридцатисильными «Вихрями», имея на борту пять штук запасных винтов, коробку шпонок и 250 литров бензина.
Мы – это мои друзья Ваня Малахов, Герман Созаев и ваш покорный слуга.
Пройти предстояло речку Норилку, из нее войти в Талую, пройти Талую, войти в озеро Мелкое и заберегами, вдоль подветренного берега, дойти до Ламских разливов, через них и речку Ламу войти в озеро Лама, где у нас была назначена встреча с братьями Голиковыми, которые знали в том углу окуневые озера и обещали их показать.
Двинувшись в путь, мы прошли Норилку в штатном режиме, обходя стороной встречавшиеся льдины. Подплыли к Талой и увидели, что вход в речку забит льдом. Пристали к берегу, осмыслили ситуацию.
Ветер был южный, и мы правильно рассудили, что весь лед с Мелкого прибило к истокам Талой, которая исправно транспортировала его вниз. Сколько льда в истоке, мы не знали, поэтому предложение дождаться, пока  его весь не пронесет, поддержки не нашло. Ждать можно было до морковкина заговения.
Решили попробовать войти в речку левым рукавом, вполне полноводным в это время года. За вход заплатили недорого – один винт и пару шпонок. Повесив огрызок винта на ближайшее дерево, повернулись к воде и увидели, что мимо нас на большом самодельном катере уверенно поднимались вверх наши легендарные норильские мореходы – Валера Смоляр и Коля Канцуров, махавшие нам. Наблюдать эту картину с берега было выше наших сил, и мы попрыгали в лодку.
Лед шел очень кучно, порой сплошняком от берега до берега. Мы честно бились часа три, сумели пройти первый перекат и ткнулись в улово – считать потери. Оставалось по одному запасному винту на мотор и десяток шпонок.
Стояла тишина. Лодок на воде не было, моторы не ревели. Время было ночное. Начало лета. Солнце пекло в полную силу, наш берег был хорошо прогрет. Перекусив, мы решили пару часов вздремнуть. Проснувшись, как сейчас помню, я увидел у самого носа жарок, как бы светившийся навстречу солнцу.
 
Дело пошло
Выпили чаю и приняли техническое решение. Отсоединили на моторах дистанционное управление. На левый мотор сел Иван, на правый – Герман. Я поднял заколенники на сапогах, сел на нос, опустил сапоги в воду, левой рукой взялся за «утку» (ручка на носу), а правой рукой стал указывать направление движения своим шкиперам, целясь так, чтобы лодка носом попадала в стык льдин, которые я старался раздвинуть ногами для прохода.
И дело пошло.
Хотя течение в Талой очень сильное – скорость местами доходила до 20 км в час, мощность моторов (все-таки 60 «скотин») делала свое  дело, и мы довольно уверенно поднимались по реке.
Когда я видел хорошее место для прохода между льдинами, увлекался и, изгибаясь корпусом, сразу двумя руками показывал направление. В одном месте  я сделал это настолько изящно, что мужик, стоявший возле своей вытащенной на берег лодки, повторил мое движение двумя руками, покрутив ими одновременно у своих висков, видимо, не одобрив нашего метода хождения между льдинами.
Таким образом мы прошли второй перекат, за ним третий и подошли к Пьяному острову. Открывшаяся картина была благостной. В месте слияния левого и правого рукавов, на которые делил Пьяный остров исток Талой, простиралось даже не поле, а как бы поляна, состоявшая из остатков льда, таких плывущих стоймя ледяных палочек, а за ней в обоих рукавах и на озере Мелком льда не было. Палочки опасности для винтов не представляли, я повернулся к мужикам и крикнул:
– Все! Прошли! Газу!
Мужики дали газу. В ту же секунду перед носом лодки стала стремительно расти белая стена выдавливаемого из воды льда. Меня дернуло за ноги, и я полетел вперед, обгоняя лодку.
Условные рефлексы, приобретенные мною за годы занятия классической борьбой, и увлечение мотоциклом сделали свое дело, и я в полете расправил руки и вытянулся в длину, рассчитывая удержаться на шуге.
Но этого не произошло. Уже развернувшись под водой, я увидел на фоне белого ореола темное дно лодки, рванулся вверх и схватился за борт около переднего сиденья.
 
Розовые кальсоны
Герман был уже возле меня, а Ваня поворотом кисти попытался сбросить газ, но поскольку он сидел не на правом привычном моторе, то газу только добавил. Когда я всплывал, то краем глаза увидел струю пузырьков, вдруг появившихся за винтом, а схватившись за борт, почувствовал и рывок лодки, но удержался. Только под пальцами левой руки потом выступили синяки – так я цеплялся за лодку.
К счастью, Ваня мгновенно отреагировал, сбросил газ, лодка замерла, и я перехватился руками уже ближе к уключинам. На мне в тот момент были меховая шапка, ватный бушлат, ватные штаны и болотные сапоги, полные воды.
– Тащи меня за шиворот, Гера, – скомандовал я.
Поняв, что это физически неисполнимо, я исправился:
– Нет, лучше подмышки.
Тут подоспел Иван и вдвоем они перевалили меня в лодку.
Я стал стаскивать с себя амуницию. Помню, очень удивился двум вещам: очки с носа не смыло и трусы на мне остались сухими.
Ваня полез в свой рюкзак и извлек оттуда запасную тельняшку и розовые с начесом кальсоны. Пока я натягивал их на себя, лодка, взревев обоими моторами, вошла через рукав в озеро и пошла к косе на левом берегу.
– Тебе надо выпить! – заявили мои друзья.
Я сопротивлялся: мол, пошли дальше, иначе опоздаем. Но коллектив был неумолим. Выпить, как оказалось, надо было всем.
Выпили.  Я надел на ноги какие-то опорки и так, в тельняшке и розовых кальсонах, был доставлен к месту общей встречи.
На подходе нас встретил на своей лодке Сашка Голиков. Мотор у него на лодке был форсированный, «сапог» и винт – полированные. Сашка то заходил справа, то, отставая, вновь нагонял нас слева, играя с нашей лодкой и ее двумя моторами как кошка с мышкой. Кстати, именно Сашка позднее объяснил мне появление пузырьков за винтом лодки: кавитация, мол. Вот у него, у Сашки, винт полированный, с саблеобразными лопастями, поэтому никаких пузырьков после Сашкиного винта я бы не увидел.
Мы поставили сети, ребята пошли за окунями, а я стал разбирать и сушить свое барахло. Очень я об этом пожалел, когда мужики через пару часов вернулись: как древние охотники, они тащили на своих плечах перекладины, на которых висели вязки ярких, как попугаи, очень крупных окуней. Со слов ребят, не успевала насадка коснуться воды, как  к ней с разных сторон кидались сразу несколько рыбин. Такая вот выдалась рыбалка. Мы иногда ее вспоминали.
 
Купание вездехода
История с моим «купанием» всплыла по случаю. К нам  на завод в гости прилетели из Хатанги глава администрации Фокин Николай Андреевич и начальник Хатангского ПМК Темиров Казбек Георгиевич. Мы сидели, беседовали, и Герман рассказал об этой истории гостям. Видно было, что он получает от рассказа удовольствие, гордится тем, как мы повели себя в той ситуации.
Гости выслушали рассказ, а потом Фокин хитро так посмотрел на Темирова и произнес:
– У нас в Хатанге тоже есть свой пловец.
Темиров при этом засмущался, стал просить не затевать этот разговор. Но мы все-таки услышали тогда эту историю; отдельные ее фрагменты я позднее восстанавливал с помощью других свидетелей.
Вот как все было.
…Речка Хатанга встала поздно, к середине октября.
Такое бывает на Севере. Зато потом морозы берут свое: сбрасывают речки ледяной панцирь аж в июне. Широко разливаясь в районе поселка и  ниже, река капризничает, как и другие северные речки, текущие по песчаному руслу, постоянно его изменяя. На некоторых участках фарватера, где годом ранее проходили морские суда, может сесть на мель речной буксир. Соответственно, и характер течения у этих рек нестабильный, и вдоль потока могут образовываться завихрения, боковые течения и всякое другое безобразие.
Ниже поселка Хатанга, по правому берегу, километрах в пятидесяти стояла промысловая бригада, добиравшая припозднившихся оленей. Она-то  и  поставила сети по первому льду – самому активному периоду в рыбной ловле.
За несколько дней до ноябрьских праздников из Хатанги вышел вездеход, который должен был пробить зимник до точки, подвезти мужикам продукты и гостинцы к празднику, а заодно и разжиться рыбой и олениной.
Вездеход с людьми  миновал речку и двинулся по льду вдоль правого берега, по которому ежегодно прокладывали зимник. Пройдя  ровно половину пути (как потом установит следствие), вездеход приостановился для переключения скоростей и, передком проломив лед, неглубоко, примерно до середины звездочек погрузился с воду. Мужики вылезли из вездехода, осмотрелись и подумали, что попали в наледь.
Водитель вездехода решил выбираться: запустил двигатель и дал задний ход. Гусеницы забуксовали. Тогда прицепили сзади бревно и опять дали задний ход. Вездеход дернулся и с треском проломил лед и сзади. Вода была по самую кабину.
Известно, что вездеходы задуманы так, что тонуть они не должны. Сразу после заводской сборки они и вправду не тонут, но, поработав сезон и более в тундре, обзаводятся трещинами в корпусе, да и бортовые насосы выходят из строя. И вездеход из нетонущего превращается в тонущий. Но все равно тонет он не очень быстро, бывает, плавает в воде минут тридцать, а то и больше.
Мужики без паники выгрузили оружие, личные вещи, даже ящичек заветного напитка успели выкинуть на лед. Поскольку стоял тридцатиградусный мороз, дул низовой ветер, они решили, что вездеход вмерзнет в лед, из которого они позднее машину вырубят. Такое в тундре бывало.
Однако старый, с трещинами в кузове  вездеход на их глазах ушел на дно. Потом уже следствие установит, что река намыла на дне новую песчаную косу и  образовала в этом месте водоворот, который и не дал льду капитально замерзнуть.
Обсудив ситуацию, мужики рассчитали, что надо идти вперед – так ближе, и двинулись, бросив на середину промоины пустой бак из-под бензина: если кто двинется по их следам, увидит бак, а с ним и промоину.
 
Гнал пинками
Ближе к ночи за свежей рыбкой на «уазике» поехала еще одна артель: председатель райисполкома, его водитель, один из местных, которого прихватили за компанию, и Казбек Темиров. Уазик двинулся по вездеходному следу.
Было, повторюсь, минус тридцать, дул низовой ветер, слегка пуржило, и место аварии затянуло свежим ледком, присыпало снегом. Снег отлично замаскировал бак из-под бензина. «Уазик» с разгона ухнул в полынью.
Полынья была длинной, скорость «уазика» – приличной, передок машины – тяжелым, поэтому она сразу же ушла под лед. Однако тонул «уазик» постепенно, его тихонько сносило течением  – подальше от кромки льда.
Казбек попытался открыть дверь, чтобы вынырнуть, но дверь, прижатая водой, не поддавалась. Тогда он локтем высадил окно – вода хлынула в машину, которая тут же наполнилась и  опустилась на дно. Казбек рванул ручку двери, та открылась, и он поплыл вверх, понимая, что всплывать надо наискосок, что прямо над ним лед.
Вынырнул, глотнул воздуха, двумя гребками приблизился к кромке льда и выбросился на него. Еще ничего не успев понять, в рассеянном лунном свете различил посреди полыньи голову человека и руки, бившие по воде со льдом. Вдруг голова стала исчезать.
Казбек прыгнул в воду, подхватил тонущего, потащил его к кромке льда и вытолкнул наверх. В это время рядом всплыл третий, Казбек помог выбраться и ему, затем вылез сам. Пока перемещался от одного к другому, пока обматывал голову мокрым шарфом (шапка утонула), все время поглядывал на полынью, ждал четвертого.  Тот так и не всплыл. Вместе с уазиком с глубины восьми метров его потом извлекут спасатели. Вскрытие определит обширный инфаркт – человек умер мгновенно.
Спасенные были в шоке. Один сидел на льду, обхватив голову руками и, раскачиваясь, что-то беспрестанно говорил. Другой безучастно лежал рядом с полыньей.
Казбек бегал между ними и кричал:
– Вставайте! Вставайте! Надо идти!
Он с трудом поднял мужиков  и погнал их  вперед. Время от времени, когда  кто-то оседал на снег, Казбек снова оказывался рядом и пинками заставлял вставать и идти.  23 километра по морозу, по ветру, по рыхлому, не умятому техникой снегу гнал он своих попутчиков и бежал сам. Понимал: остановятся – погибнут.
Добрались до избы, потом всех троих забрал вертолет. Один из попутчиков полгода лечился в красноярском пульмонологическом центре. Другой потемнел рассудком, и жена его весной вывезла из Хатанги на материк. Казбек даже не простудился. Через несколько лет он переехал в Красноярск, потом, я слышал, вернулся на родину, в Осетию.
Человек, с которым можно ходить в разведку, человек, который вернул с того света двоих людей… Хотя сам Казбек считал, что на самом деле спасла жизнь мужикам извечная наша северная безалаберность. Одет был спаситель  в осеннее пальто и обычные туфли.
– Будь на мне шуба, унты – не справился бы.
…Возвращаясь к своей истории, я понимаю, что мое «купание» ничего, кроме удовольствия, мне, слава богу, не доставило.
 
0

Читайте также в этом номере:

Афганские сны (Александр СЕМЧЕНКОВ)
Ноутбук на колесах (Денис КОЖЕВНИКОВ)
На Пелятке завелся «Бобр» (Денис КОЖЕВНИКОВ)
Горсправка
Поиск
Таймырский телеграф
Норильск