Понедельник,
24 июня 2019 года
№6 (4675)
Заполярный Вестник
«Легендарный» матч Далее
Гуд кёрлинг! Далее
Экстрим по душе Далее
С мечом в руках Далее
Лента новостей
15:00 Любители косплея провели фестиваль GeekOn в Норильске
14:10 Региональный оператор не может вывезти мусор из поселков Таймыра
14:05 На предприятиях Заполярного филиала «Норникеля» зажигают елки
13:25 В Публичной библиотеке начали монтировать выставку «Книга Севера»
13:05 В 2020 году на Таймыре планируется рост налоговых и неналоговых доходов
Все новости
Где живут полярники и откуда они берутся
ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ
27 марта 2009 года, 12:38
Фото: Станислав СТРЮЧКОВ
Накануне Единого дня голосования – в России он прошел 1 марта – у внештатного корреспондента «Заполярного вестника» появилась редкая возможность посетить острова Северной Земли, мыс Челюскина, Диксон и другие точки базирования пограничных отрядов ФСБ, метеостанций и радионавигационных бригад. Путевые заметки Станислава СТРЮЧКОВА мы начали публиковать в №49 за 20 марта. Сегодня – продолжение темы.
Жидкий терминатор
Следующий пункт нашего посещения – метеостанция на острове Голомянный – находился в тот момент в 15 километрах от нас, что равно трем минутам лета, или 20 минутам езды на удивительно комфортабельном военном вездеходе. Кстати, таких вездеходов – в пластике, коже и на резиновых гусеницах – мы больше нигде не видели. Однако наш вертолет взял курс на мыс Челюскин, чтобы потом сразу же вернуться обратно, а уже после отправиться на Диксон. Я долго рассматривал карту местности под разными углами, и выходило, что мы дали осознанный крюк в несколько сотен километров. При попытке поинтересоваться причиной такого затейливого маршрута я натолкнулся на снисходительный взгляд бывалых пассажиров: «Погода!». Видимо, судьба дарила мне возможность всласть полетать над просторами Арктики, и я был этому рад.
Челюскинцы встретили нас контрастно поношенным вездеходом и небывалым холодом. Я, коренной норильчанин, наивно полагал, что ощутил в своей жизни все возможные экстремально низкие температуры, но погода на Челюскине добавила мне новых незабываемых ощущений. Произошло это в середине дня 18 февраля 2009 года. Несмотря на хорошую экипировку, я очень скоро почувствовал себя жидким терминатором, политым азотом, ибо при передвижении оледенел и издавал хруст. Мне впервые пришлось испытать одновременное воздействие мороза в 42 градуса и сильного мокрого (!) ветра. С утра было 17 метров в секунду, но к обеду произошло усиление. Такой ветер бывает у нас в Норильске в конце весны, в период буйного таяния снегов. Тогда он влажен и приятен. Но в Арктике в сочетании с таким морозом влажный, даже мокрый ветер – непереносим. Те бесконечные минуты, пока мы ехали под вялым брезентом в расположение части, были заняты поиском синонимов к словосочетанию «очень холодно». Как ни странно, к ситуации больше всего подошло выражение «лютая стужа», оставив далеко позади слова «дубак», «колотун» и другие, гораздо менее цензурные выражения. Похвастаюсь, что в этих обстоятельствах мне удалось сделать несколько кадров – помог хороший пуховик и азарт журналиста.
 
Размораживание стереотипов
Застава на Челюскине находится вдалеке от туристических, экспедиционных и других путей. Иностранцев здесь тоже не принимают, поэтому, несмотря на подчинение одному центру, челюскинцы живут несколько хуже своих коллег на Среднем. В соседнем строении зимуют метеорологи, это с их помощью удалось зафиксировать необычный холод. Удивительно: показатели вовсе не рекордные, а ощущения совершенно экстремальные. К слову, сопровождающий нас милиционер, покурив пару минут около вертолета, сильно обморозил щеки. Ему потом пришлось остаться в Диксоне.
Когда-то я увлекался литературой и фильмами про полярников – людей смелых, суровых, надежных. Как воображение, так и кинообразы создали некий стереотип покорителя Арктики. Полярник в представлении большинства людей – бородатый мужчина старшего среднего возраста в унтах и лохматой шапке. Большие рукавицы, «горластый» свитер и добрые глаза. Еще должны быть собачьи упряжки, аэросани, затертые во льдах пароходы и другие атрибуты плакатного восприятия мира.
В жизни все оказалось не так. На деле почти все, кто служит и работает в этих краях, очень молоды – до 30 лет! Арктикой управляют молодые, безбородые и безусые люди, одетые либо в военную форму, либо в современную теплую экипировку. Собаки, прижившиеся на объектах, давно уже не бегают в упряжках, выполняя функции посредника в непростых отношениях человека и белого медведя. На смену аэросаням пришла более надежная техника, ледоколы круглый год бороздят упрямо замерзающий океан. Пожалуй, только рукавицы, свитера и глаза остались у современных полярников от книжно-плакатных героев прошлого.
Кстати, весьма типично выглядят вертолетчики. За многие десятилетия внешне они почти не изменились – все те же унты, меховые кожаные куртки и ушанки с кокардами. Весьма колоритный и проверенный временем образ.
С Челюскина пытаемся забрать недавно образовавшуюся у метеорологов молодую пару, принявшую решение продолжить совместную жизнь на материке. Они написали заявление об увольнении, и по закону их должны немедленно выслать, однако ближайший плановый борт будет только в мае. Молодая женщина, похоже, беременна, и ждать до весны ребята очень сильно не хотят. Они уже собрали вещи, и мы берем их на борт, однако после короткого сеанса связи с кем-то из руководства избиркома семью пришлось высадить. Мне объясняют, что таковы правила: режимный вертолет по регламенту не может перевозить посторонних – это нарушение выборного процесса. Надо было видеть глаза остающейся пары, только что сидевшей в вертолете и предвкушавшей новую жизнь.
 
Квадратная полынья
Вновь двухчасовой перелет на Голомянный. Погода и свет позволяют внимательно рассмотреть льды Карского моря. Еще одна ломка стереотипа. Нет никакого однородного и унылого белого безмолвия – напротив, поверхность арктических вод поражает своим разнообразием. Неповторяющиеся и непохожие одна на другую картины проплывают недалеко внизу, заставляя восторгаться. Уходящие в бесконечность трещины разной ширины обнажают серые воды океана, приобретая под лучами ярко-красного полярного солнца неземной кровавый контраст. Причудливые ледяные фигуры, образованные, видимо, столкнувшимися льдинами, порой достигают исполинских размеров и кажутся творениями скульпторов-абстракционистов. Но самое сильное впечатление оставили полыньи, невесть откуда появляющиеся среди, казалось бы, насквозь промороженного океана. Парящие проруби разных размеров и форм – от небольших луж до гигантских морей – словно соревнуются в вычурности и непредсказуемости своих берегов. Совершенно непонятно, как все эти естественные препятствия покоряли первые арктические исследователи, идущие на полюс пешком.
Если полыньи еще как-то можно обойти, то трещины представляются совершенно непроходимыми. Они бесконечны и достаточно широки. Надо будет перечитать книги Дмитрия Шпаро – когда-то его экспедиция решила все эти проблемы и добралась до полюса.
Часть пассажиров спала, насмотревшись этого великолепия за долгие годы аналогичных перелетов, однако даже они изволили проснуться и полюбоваться на абсолютно ровную, геометрически правильную квадратную полынью. Как будто исполинский банщик очень тщательно вырубил прорубь для ныряния. Объяснения такому феномену сразу не придумать – мистика, да и только.
В целом поверхность Северного ледовитого океана из вертолета выглядела как кожа некоего сказочного зверя: где-то морщинистая, а где-то иссеченная свежими и заживающими шрамами от былых сражений. Во всяком случае, все, что я увидел за бортом вертолета, было совершенно живым, постоянно меняющимся и невероятно притягательным. Никакая это не ледяная пустыня.
При подлете к объекту наблюдаем атмосферный фронт – слева по курсу совершенно ясно, солнце над горизонтом окрашивает местность в голубые и розовые тона. При этом справа снежная мгла и метель. Контраст весьма впечатляющий.
 
У нас в Норильске Игорь не был
Метеостанция на Голомянном, пожалуй, самая уютная за всю поездку. Люди весьма доброжелательны, угощают нас бутербродами и домашним тортом. Пользуясь свободной минутой, разговариваю с начальником станции Игорем Лутченко, сразу определив в нем матерого полярника. Меня давно интересовал вопрос, откуда берутся полярники, где учат будущих зимовщиков?
Если честно, я думал, что на зимовки приходят люди из разных учебных заведений, главное, чтобы специальность была подходящая да желание. Я не знал, что есть специализированные учебные заведения, готовящие арктических работников. Одно из них – курсы полярных работников при Московском государственном метеотехникуме, их окончил когда-то и Игорь Михайлович. Но это далеко не единственное учебное заведение, выпускающее полярников. Особенно славен своими кадрами Санкт-Петербург.
Игорь Лутченко много работал на Новой Земле и вот уже более 15 лет возглавляет метеостанцию на Голомянном. Вся жизнь отдана Арктике, работу свою очень любит, однако в последние годы чувствует заметное ослабление внимания к метеорологам со стороны государства.
Коллектив на станции стабильный и дружный, многие совмещают несколько профессий, формируя таким образом нормальную зарплату.
Обычный порядок, жизненный цикл на зимовках таков: полтора года работы, полгода отпуск. В отпуск летят к основному месту жительства – кто в Питер и Москву, а кто-то даже и за границу, в Прибалтику и Украину. Некоторые выбрали себе профессию еще во времена СССР и ничего менять не хотят. Арктика многонациональна, и политическое разделение страны никак не сказалось на составе полярников. Стоит отметить особо, что основная масса арктических работников не имеет отношения ни к Норильску, ни к Диксону. Военные подчиняются новосибирскому командованию, а гражданские – питерскому руководству. Многие вообще никогда не были в Норильске, разве только в аэропорту. Обычно по окончании зимовки все стараются добраться с оказией (например, на военном транспорте) сразу на материк, а там железной дорогой домой.
Закончить беседу с начальником станции на острове Голомянном мы не успеваем. Резко меняется погода, и надо успеть долететь до Диксона при нормальной видимости. Прощаемся на полуслове.
 
Вездеходы и джипы вечно в работе
Темнеет и дует сильный встречный ветер. Техники объясняют, что это обстоятельство сильно снижает скорость винтокрылой машины, поэтому в Диксон мы попадаем через четыре с половиной часа полета. Опять жара и неподвижность в салоне, за бортом темень, незаметно накапливается усталость.
В Диксоне очень кстати оказывается гостиница-квартира, где наступает долгожданный отдых. Прогноз погоды неблагоприятный: резкое потепление, метель.
С утра дают отбой по полетам на весь день – плохая видимость. Температура за ночь поднялась до минус трех градусов, контраст диковатый, но вполне привычный. Насладиться оттепелью не дает одежда – в ней в любую погоду одинаково, но вот фотографировать теперь можно гораздо больше, что радует.
Знакомимся с гордостью советской Арктики – поселком Диксон. Всюду следы былого величия и нынешнего запустения. Поселок состоит из береговой части и острова, находящихся на расстоянии пяти километров. Основной жилой массив, культурный и административный центр находятся на берегу. Аэропорт, разрушенные и заброшенные промышленные постройки – на острове. Общественного транспорта нет, личного тоже, если не считать снегоходов. Есть несколько единиц ведомственных средств передвижения – вездеходы и джипы. Они вечно в работе, и добраться до острова просто поглазеть и поснимать не получилось.
 
Самая изолированная «хрущевка»
В лучшие годы в поселке проживало до восьми тысяч человек, в порту швартовались огромные лайнеры, сияя гирляндами огней в полярной ночи, было много интересной и нужной работы. Старожилы со слезами вспоминают о неповторимом укладе жизни этого далекого арктического поселка, о суровых и романтических буднях. Про Диксон снимали фильмы, писали романы и рассказывали байки. Пожалуй, нигде в мире не было собрано вместе столько неординарных, талантливых и целеустремленных людей, как на Диксоне в конце 70-х. Но все когда-нибудь кончается. Наступили новые времена, и центр отечественной Арктики, легендарный Диксон, постигла судьба всех российских северных территорий – он стал не нужен.
Сегодня в поселке проживает около 600 человек. Несколько домов опознаются как жилые по вечерним огням среди занесенных снегом мертвых строений. Заснеженные детские площадки, школа, администрация, в здании которой расположены все официальные и развлекательные учреждения, единственный магазин – вот, пожалуй, и весь сегодняшний Диксон. Правда, есть еще один жилой дом на острове, неподалеку от аэропорта, – это самая изолированная от цивилизации «хрущевка».
Большинство домов Диксона строились в середине прошлого века – это двухэтажные здания, такие же как жилые дома в Старом городе в Норильске. Больно смотреть на покрытые инеем стены, неприятно осматривать пустые улицы. Чувствуется агония населенного пункта – Диксон умирает.
 
Морзянка в валенках
Утром экипаж принимает решение слетать на две ближайшие станции: погода позволяет, но вылет все равно откладывают. В аэропорту нет света. Ждем, пока починят.
После обеда команда «На старт!» застает нас далеко от гостиницы, в результате в полет мы попадаем налегке, чуть ли не в тапочках, хорошо хоть аппаратура с собой. Садимся в вертолет уже достаточно буднично, как в автобус. Оказывается, быстро мы адаптировались к жизни в воздухе. Около двух часов летим на мыс Стерлегова. С нами опять много груза и трое полярников – смена сотрудников радионавигационной станции. Переживая за оставленную на Челюскине молодую пару, пытаюсь понять, почему их нельзя было захватить с собой, а вот стерлеговскую бригаду можно. Мне объясняют, что доставка этих людей согласована заранее, и они внесены в полетные списки, а челюскинские молодожены – недопустимый в Арктике экспромт.
Работа и перегрузка на радиостанции мыса Стерлегова занимает около 20 минут. Успеваю заметить знакомую по фильмам картину: в комнате с аппаратурой периода расцвета советской Арктики женщина в теплой кофте и валенках лихо выстукивает морзянку. В целом же станция навязчиво напоминает антураж мультика про медвежонка Умку. Небольшой, затерянный в пушистых сугробах дом, сквозь заиндевелое окошко которого видна уютная, мигающая огоньками и хрипящая микрофонами комната.
Еще один пятиминутный полет на остров Олений, стремительная перегрузка и обратный путь. Уже в полседьмого мы опять на Диксоне. После обеда вылетели, к ужину вернулись. Ощущение будто не сам летал, а телевизор посмотрел.
Вечером принимаем непростое решение. Есть возможность наутро продолжить полеты по «малому кругу», посетить относительно близкие к Диксону зимовки. Эти полеты будет выполнять вертолет сопровождения. Вместе с тем наша машина утром отправится в обратный путь, на Валек. Первое желание – продолжить полеты, но после разговора с экипажем решаем возвращаться домой. Дело в том, что прогноз погоды на ближайшие дни неблагоприятен и есть опасность «зависнуть» в пути на неопределенное время. История знает случаи, когда незадачливые путешественники ждали погоды неделями. Сами себя убеждаем в правильности выбора и после крайней ночевки летим обратно.
Именно крайней. В этих местах не принято употреблять слово «последний» – это считается дурным знаком, поэтому все поголовно, а военные особо тщательно следя за речью, говорят «крайний». Крайний полет, крайняя смена и крайняя стопка. Сначала несколько режет слух, но потом быстро привыкаешь.
На обратном пути наконец-то засыпаю – сказываются 23 часа, проведенных в воздухе за последние четыре дня. Мне снятся глаза молодых челюскинцев, почему-то страстно желающих уехать из тех мест, где я бы с удовольствием пожил некоторое время. А еще, уже над Талнахом, мне приснился неизвестный бородатый полярник, пытающийся найти среди разнородного груза ящик баночного пива. Сквозь тугой сон я тщетно пытался рассказать ему о судьбе сгинувшего ящика, но шум винтов заглушал меня. Вдруг бородач внимательно и строго посмотрел на меня, и я проснулся. Вертолет шел на посадку.
Нас ждал Норильск.  
Остров Диксон. Дорога в аэропорт
Сердце радиостанции на мысе Стерлегова
Поверхность Карского моря
Метеостанция на Голомянном
0

Читайте также в этом номере:

Вставай на лыжи, норильчанин (Александр СЕМЧЕНКОВ)
Предпосылок нет (Екатерина СТЕПАНОВА)
Перестройка по закону (Ален БУРНАШЕВ)
Слабый победит сильного (Сергей МОГЛОВЕЦ)
Горсправка
Поиск
Таймырский телеграф
Норильск