Понедельник,
24 июня 2019 года
№6 (4675)
Заполярный Вестник
Бесконечная красота Поморья Далее
«Легендарный» матч Далее
Гуд кёрлинг! Далее
С мечом в руках Далее
Лента новостей
15:00 Любители косплея провели фестиваль GeekOn в Норильске
14:10 Региональный оператор не может вывезти мусор из поселков Таймыра
14:05 На предприятиях Заполярного филиала «Норникеля» зажигают елки
13:25 В Публичной библиотеке начали монтировать выставку «Книга Севера»
13:05 В 2020 году на Таймыре планируется рост налоговых и неналоговых доходов
Все новости
Физика высокой энергии
ГОСТЬ “ЗВ”
11 июня 2013 года, 15:21
Текст: Валентина ВАЧАЕВА
Если набрать в поисковике фамилию декана горно-технологического факультета НИИ Юрия МАЛОВИЧКО в сочетании с “нейтрино”, Интернет выдаст, в частности, “Краткую историю Баксанской нейтринной обсерватории Института ядерных исследований РАН”, проиллюстрированную фотографиями.
На одной из фотографий Юрий Маловичко снят в компании будущего лауреата Нобелевской премии по физике Фредерика Райнеса. Групповой снимок на память с сотрудниками Баксанской нейтринной обсерватории был сделан в 1974 году во время визита американского физика, впервые зарегистрировавшего антинейтрино от реактора.
Иду на нейтрино
– Юрий Васильевич, судя по дате на фотографии, вы попали в обсерваторию сразу после института?

– В 1973-м я окончил Таганрогский радиотехнический институт и получил распределение в город Серпухов Московской области, где Институт физики высоких энергий организовывал новую лабораторию. Но поскольку к моменту получения диплома я был женат, возникли сложности с пропиской. В итоге я “перераспределился” в еще только создающуюся лабораторию подземного сцинтилляционного телескопа в Баксанском ущелье, в Приэльбрусье, на территории Кабардино-Балкарии. Лаборатория входила в состав Института ядерных исследований Академии наук СССР. Тогда в обсерватории работали одни физики, занимающиеся изучением космических лучей, я стал у них первым и на какое-то время единственным электронщиком.
К моменту запуска телескопа, в конце 1977-го, у меня уже появилась небольшая команда и должность главного инженера-начальника телескопа, а когда уходил, через 20 лет, работали три группы электронщиков, всего более 30 человек.
Занимались всем. Сами разрабатывали и макетировали схемы так называемой ядерной электроники, о которых я, будучи студентом, даже не слышал. Сами рисовали, травили и паяли печатные платы, сами их настраивали, включали на линию с экспериментом, эксплуатировали и ремонтировали. “Покупными” были только мини-компьютеры. Все остальное – “самодельное”, включая сцинтилляционные детекторы – датчики, регистрирующие космические лучи, и каналы прямого доступа в память мини-компьютера, по которым информация с наших электронных систем поступала на обработку.
Камера телескопа, представлявшая собой подземную выработку высотой около восемнадцати метров, была разделена на четыре этажа, каждый из которых, а также четыре вертикальные стены, были увешаны сцинтилляционными детекторами, регистрировавшими проходящие через них заряженные частицы – продукты взаимодействия космических лучей с веществом в верхних слоях атмосферы Земли. Детекторов было около четырех тысяч.
Круг моих научных вопросов заключался в том, чтобы разработать и реализовать многоканальную систему измерений, способную регистрировать в наносекундном диапазоне время пролета частиц между отдельными слоями детекторов телескопа. По информации этой системы можно было определять направление прихода частиц, в частности, из нижней полусферы Земли, которая использовалась в качестве своего рода фильтра частиц космического происхождения. В то время считалось, что пройти толщу земного шара и прореагировать в непосредственной близости под нашим телескопом с горной породой могли только нейтрино, зародившиеся в верхних слоях атмосферы Земли на противоположной от нас стороне.
– Расскажите, пожалуйста, о создателях обсерватории.
– Лаборатория была размещена в тоннеле длиной около четырех километров на расстоянии 550 метров от входа. По тем временам мы одними из первых стали использовать компьютерную технику на линии с экспериментами ядерной физики. Два мини-компьютера ныне уже не существующей фирмы Data General мы получили благодаря мировой известности заведующего лабораторией высоких энергий Института ядерных исследований академика Александра Евгеньевича Чудакова. Он был экспериментатором от Бога, начинал свою работу еще с академиком Курчатовым за несколько месяцев до полета первого искусственного спутника Земли. Я в своей жизни больше не встречал человека, способного простейшими методами решать сложнейшие задачи физических экспериментов. Кстати, он был профессором физического факультета МГУ, и волею судеб мне посчастливилось встретить его учеников даже в стенах Норильского индустриального института. Мир, как известно, тесен. Александр Евгеньевич был руководителем моей диссертации по специальности “физика атомного ядра и элементарных частиц”.
Вообще, создание обсерватории связано с именами многих известных ученых, например академиком-секретарем отделения ядерной физики АН СССР Моисеем Александровичем Марковым, который увлекся физикой нейтрино еще в конце 1950-х и предложил регистрировать поток атмосферных нейтрино, то есть нейтрино, возникающих при взаимодействии космических лучей с атмосферой Земли на выходе из ее нижней полусферы. Еще одно знаковое имя – академик, заведующий отделом лептонов высоких энергий и нейтринной астрофизики ИЯИ АН СССР Георгий Тимофеевич Зацепин. На фотографии есть и заведующий Баксанской нейтринной обсерваторией, доктор физико-математических наук, профессор Александр Александрович Поманский.
Кстати, комплекс такого масштаба долгое время был единственным в мире, специально построенным для решения экспериментальных задач астрофизики космических лучей и физики нейтрино. Позднее подобные исследовательские комплексы были построены в шахтах глубокого залегания Соединенными Штатами Америки в Южной Африке и других местах. В 1977 году на базе нашей обсерватории даже была проведена международная научная конференция под названием “Нейтрино-77”, в которой приняли участие многие ученые-экспериментаторы и теоретики из нашей страны, Америки, Германии, Японии и многих других стран. Последние форумы проводились уже в Новой Зеландии, США.
– Чему была посвящена ваша кандидатская диссертация?
– Методам и аппаратуре временных измерений наносекундного диапазона на наших экспериментальных установках. Защитился я в 1986-м, хотя мог бы и раньше, но как-то не думал на эту тему, пока заместитель заведующего обсерваторией по науке, ныне доктор физико-математических наук, главный научный сотрудник ИЯИ РАН Евгений Николаевич Алексеев не стал меня донимать вопросами о диссертации.
 
Между прошлым и будущим
– Высокий научный статус лаборатории и ее сотрудников, уникальные горнолыжные трассы Приэльбрусья вы поменяли на Норильск. Что стало причиной ухода из БНО?

– Из обсерватории я уволился в 1992-м, когда начались отделения и разделения, в том числе и по национальному признаку. Жена испугалась за детей, а у нас их трое. Но в Норильск я попал только через девять лет. Из Кабардино-Балкарии вернулся на Ставрополье, в родной Георгиевск.
В то время повсеместно появлялись всевозможные колледжи, филиалы институтов, в одном из них я стал преподавать, затем заведовать кафедрой автоматизации в филиале Северо-Кавказского технического университета. Был директором Георгиевского филиала Таганрогского радиотехнического университета.
К тому времени старшая дочь уже училась в Москве в педагогическом. Средний сын – в моем родном Таганрогском радиотехническом. Младший был школьником. Жили в местном санатории, наспех переоборудованном под общежитие для преподавателей вуза. В 2000-м меня как заведующего кафедрой автоматизации технологических процессов послали в Питер на совещание. Там-то мы и познакомились с заведующим такой же кафедрой Александром Ивановичем Писаревым, представлявшим Норильский индустриальный институт. И стал Александр Иванович мне названивать в Георгиевск и приглашать на работу. Жена только посмеивалась: мне к тому времени уже перевалило за 50.
– И вы согласились переехать из курортного региона на Крайний Север…
– Согласился и в феврале 2001-го приехал в Норильск. На второй день после приезда уже читал лекции на кафедре автоматизации. Кафедра такая же, дисциплины знакомы.
– В 2001-м НИИ отметил 40-летие. Когда ему исполнилось 45 – вы уже были деканом факультета электроэнергетики и технологического оборудования. Вы легко освоились в городе и институте?
– В сентябре 2001-го после отпуска мы приехали в Норильск уже втроем. Младший сын пошел здесь в школу. Жена стала читать культурологию и историю в политехническом колледже. У нас все как-то сразу сложилось, а в 2006-м меня избрали деканом. Потом переизбрали. Сам не заметил, как прошло 12 лет. Сын после окончания НИИ уже два года работает на “Надежде”. Я сначала за жену боялся, а она оказалось еще большей патриоткой города, чем я, и к тому же – его ровесницей. Несколько лет подряд, покидая Норильск на время отпуска, мы уезжали домой. Но однажды, возвратившись назад, мы вдруг неожиданно для себя поняли, что наш дом теперь здесь, в Норильске.
 
С учетом требований “потребителя”
– Можно понять Александра Ивановича Писарева, зазвавшего вас в Норильск. Десять лет назад НИИ испытывал недостаток в квалифицированных преподавателях, а вы – с ученой степенью и не только педагогическим опытом работы. Как сегодня в институте обстоят дела с профессорско-преподавательским составом?

– Проблемы с кадрами были и есть везде, тем более в Норильске. Заслуженные преподаватели, отработав много лет, покидают институт, город, а молодые и способные не стремятся на их место. Заняв его, они будут получать очень скромные деньги. Не каждый молодой человек готов “стоять у станка по две смены”, а потом еще готовиться к занятиям по ночам. Институту нужен приток свежих сил, но для этого необходимо сделать преподавательскую работу в вузе престижной.
– Сейчас в институте два факультета. Ваш горно-технологический все эти годы с трудом набирает будущих специалистов горного дела, металлургов, механиков. Как вы считаете, почему?
– Дни открытых дверей в НИИ показывают, что, несмотря на проблемы с трудоустройством юристов и финансистов, в Норильске мода на эти профессии не проходит. Потенциальных абитуриентов, выбирающих экономику, менеджмент приходит в институт больше, чем на наш факультет. Хотя в целом по стране ситуация постепенно выравнивается. Специалисты-технари начинают больше зарабатывать, ощущают себя востребованными. Похоже, что этот процесс начинается и в нашем городе. Мне кажется не совсем правильной ранняя специализация детей, начиная с 7–8 класса, а то и раньше. Иногда человек может искать себя всю жизнь.
Что касается набора этого года, то мы за него спокойны. Будет большой выпуск в школах – будут и студенты. Да простят меня коллеги, но основу системы образования в Норильске составляют общеобразовательные школы и НИИ. Именно в Норильске можно создать по-настоящему гибкую систему непрерывного образования, максимально учитывающую требования главного потребителя “выпускаемой нами продукции” – Заполярного филиала. Как в первом звене “школа – вуз”, так и во втором “вуз – производство” не первый год предпринимаются попытки сделать обратные связи устойчивыми. У всех на слуху проекты “Профессиональный старт” и “Норникельклассы”.
– Как институт существует в новой, двухуровневой системе образования?
– На встречах с родителями абитуриентов и студентов я убедился, что многие ошибочно считают бакалавриат чем-то вроде среднего профессионального образования. Мы убеждаем, что в смысле конкуренции их дети ничего не теряют, так как бакалавр – такой же выпускник с базовым высшим образованием. Мы вместе со всей страной перешли на эту систему. Но, повторюсь, у Норильска есть возможность с учетом всех законов создать свою гибкую систему непрерывного образования, максимально учитывающую требования градообразующего предприятия. Чем мы наряду с внедрением новых государственных образовательных стандартов и занимаемся.
На фото 1974 года сотрудники БНО с американским физиком Фредериком Райнесом. Юрий Маловичко – третий в первом ряду (слева направо)
0

Читайте также в этом номере:

День России будет теплым (Екатерина БАРКОВА)
Гуляют все! (Екатерина БАРКОВА)
Есть такая служба (Лариса СТЕЦЕВИЧ)
Лидеры убирали Долгое (Екатерина БАРКОВА)
Тысяча и один день (Елена КОВАЛЕНКО)
Рыбу ловил незаконно (Екатерина БАРКОВА)
Горсправка
Поиск
Таймырский телеграф
Норильск