Председатель Норильского общества инвалидов Анатолий Гальченко войдет в историю НПР как человек, заложивший методику экстрима как способа реабилитации людей с ограниченными возможностями. Он доказал, что эти самые возможности ограничены исключительно отсутствием желания пересилить судьбу.

При Гальченко соревнования по механизированному биатлону, авторалли, сплавы по рекам и спортивные чемпионаты инвалидов стали делом обычным. В кабинете председателя стоит картина, написанная маслом его же товарищами, подарок на прощанье: задумчивый Гальченко во время одного из сплавов в походной экипировке изображен на фоне ламских гор. Сам председатель сидит за столом, изучает карту автомобильных дорог Европы. – Анатолий Петрович, куда это вы опять? – Смотрел, как доехать до Великого Устюга, где живет русский Дед Мороз. – Собираетесь туда с внуком? – Почему нет?   С помощниками повезло – Сейчас у общества хороший офис из нескольких комнат, евроремонт, у вашего народа – репутация легких на подъем людей. А что было 22 года назад, когда вы только вступили в должность? – Да ничего не было. Первое собрание мы проводили в горсобесе на Ленинском, 18, а в июле 89-го нам выделили первый офис на горе – на Комсомольской, 15, где мы организовали свой первый швейный и обувной кооператив. Потом было еще одно предприятие, потом получили вот этот офис на Талнахской, 10. – Сплавы, механизированный биатлон, авторалли, пробеги на снегоходах – все это требует определенной помощи… – Нам очень помог Олег Михайлович Бударгин, приобрел для нас два снегохода, мы на них начинали проводить соревнования по механизированному биатлону. Помогали и помогают комбинат, управление ГОиЧС. Вместе с ними мы проводим и ралли, и пробеги, и биатлон. Ребята и трассу прокладывают, и ездят как штурманы, и мы знаем, что всегда нам помогут, молодцы, большущее им спасибо. Я считаю, лично мне, а значит и обществу, очень везло на общение с руководителями компании и города. Мы всегда находили взаимопонимание. – Кто-то особо помогал? Вы же начинали во времена Филатова? – Даже во времена Колесникова. Борис Иванович и Владимир Прокопьевич Юрченко, спасибо им, выделили нам в 1989 году территорию в Старом городе, где мы построили свои гаражно-складские помещения. Филатов росчерком пера отдал нам наш сегодняшний офис, хотя Козюра планировал сделать его культурным центром архитекторов. При Хлопонине нам списали задолженность по коммунальным платежам. С Виктором Петровичем Томенко мы подписали долгосрочную благотворительную программу. Она действует до сих пор при поддержке Евгения Ивановича Муравьева. В нее заложены средства на оплату аренды и различные мероприятия, не финансируемые по городской программе. На следующий год планируется встреча руководства компании с общественными организациями, там общество уже будет представлять Альбина Ивановна Рожкова. И в городе мне повезло с тем же малым и большим советом. Хотя мы и ругались, но тогда демократия была. С Василием Федоровичем Ткачевым неплохо работали, с Маланиным, с Анатолием Викторовичем Поповым, хорошо работали с Олегом Михайловичем Бударгиным, даже очень хорошо, и я сожалею, что он ушел на Таймыр. Со Шмаковым Сергеем Александровичем очень хороший контакт, дружеские отношения, он по возможности приходит к нам, когда приглашаем. Мы находили взаимопонимание со всеми руководителями, со всеми структурами администрации, со всеми заместителями, начальниками управлений. Мы и в институт устраивали наших детей, и в детские сады – что только не делали.   Нужно быть дипломатом – Можно сказать, что работа в должности председателя стала для вас своего рода университетом? – Конечно, я здесь научился очень-очень многому. Когда-то давно довольно негативно относился к бухгалтерии и бухгалтерам, считал, что они всегда всех обманывают. А когда пришлось самому этим заниматься, понял, что это очень кропотливый, большой и нужный труд и что без него никто ничего не сможет сделать. Пришлось учиться всему: и юриспруденции, и экономике. – На перевыборном собрании вас хвалили все без исключения выступавшие. Какие качества надо иметь, чтобы дружить и с властью, и с простыми людьми, и со спонсорами? – Чтобы работать здесь, надо быть дипломатом. И иметь нормальные здравые амбиции, а не склонность к негативу, от которого может страдать все. Я не всегда был такой белый и пушистый. И, с одной стороны, приятно слушать такие слова, но с другой – я не один ведь работал. Один я бы много не сделал. Мой главный помощник – Альбина Ивановна Рожкова, наш новый председатель, мы с ней с 1989-го вместе работаем. Виктор Васильевич Беляков стоит у истоков авторалли, есть еще Николай Купров, Александр Никонюк, Михаил Ордовский, Татьяна Дрокина. Все мы друг друга поддерживали и помогали. – Однако на собрании прозвучали слова “всемогущий Гальченко”. Много таких людей, которым вы помогли реально? – Я не считал. Помог – хорошо, смог – отлично, не смог, дал совет – это тоже какая-то помощь. А если конкретизировать, может быть, это человек 200–300. Всякие вопросы решались: и квартиры людям выбивали, и машины, и коляски доставали, и те же костыли. Но никакой я не всемогущий. Просто в процессе работы появилось очень много знакомых людей, которые помогают, дай Бог им здоровья. – Председатель общественной организации должен быть человеком компанейским, а не просто сидеть в своей норке? – Он не имеет права сидеть в норке. Это своеобразная дипломатия – уметь ладить и с одними, и с другими, и с третьими. Я имею в виду ладить в прямом, хорошем смысле этого слова: не быть гладким, а уметь отстаивать свое мнение, но при этом не нарушать стабильности. – Мы видим, что городские скандалисты немногого добились. – А мы спокойно работаем уже 22 года.   Нет прецедентов, надо создавать – Анатолий Петрович, что не так в практике прохождения МСЭК и присвоении групп инвалидности? Люди жалуются… – Очень плохо жалуются и мало, на уровне кухни, а необходимо писать заявления о несогласии в суды. У нас, на Крайнем Севере, люди проживают в экстремальных условиях и не все могут выехать, но снимаются с группы. Есть внутренние инструкции, позволяющие комиссиям МСЭК определять в третью, рабочую группу и глухих, и слабовидящих, и онкологических больных, и с ампутацией стопы, и детей – инвалидов детства. Человек должен идти работать, а вот представьте: вы работодатель – и кого вы примете на работу: здорового или больного? Закон о квотировании рабочих мест – беззубый, потому что ни к чему никого не обязывает. 122-й закон отменил все льготы, и по налогообложению в том числе. Это раньше у нас были льготы по налогообложению, и мы имели возможность трудоустраивать инвалидов на предприятия любой формы собственности, нам шли навстречу. – А что можно сделать? Вот не согласен человек с группой инвалидности… – Есть краевая и федеральная комиссия МСЭК, есть суды, в том числе Конституционный и, если надо, даже Гаагский, до которого можно дойти и отстоять свое мнение, если уважаешь себя. Если опустишь руки – съедят. Никто не пробует, чисто кухонные разговоры: вот этот такой-сякой. А это не он плохой, законы такие. Нет прецедентов – надо создавать. Я им говорил и говорю: “Не надо никого бояться. Взял и подал в суд, суд решит, прав ты или не прав”. Если не судиться с такими комиссиями, как МСЭК, не будешь иметь ничего. – Помню, всем городом собирали деньги на искусственную почку для одной вашей девушки. Как-то норильские СМИ писали про мальчика, больного гемофилией, на которого из городской казны тратятся большие деньги. Надо вкладывать в такие дорогостоящие проекты? – Я считаю, надо. Мы люди, и самой последней у нас умирает надежда, а значит, надо бороться. И если делается операция, много человек проживет или мало – ее надо делать в любом случае.   Норильское братство – Есть люди, которые гребут исключительно под себя, а есть такое библейское словосочетание – человеческое братство. Хорошее ведь понятие? – Да так оно и должно быть. И это, наверное, самое правильное. Если не будет этого братства, а будет волчий закон – ничего хорошего. – Очень многие приезжие утверждают, что норильчане именно такие – дружные и отзывчивые. – Мы долго шли к социализму, строили коммунизм, но я считаю, что мы здесь, в Норильске, живем в своеобразном коммунизме. В Норильске есть своя нация – норильчане. У тех, кто прожил здесь более пяти-десяти лет, эти братские качества тоже появляются и остаются навсегда. – Помощью высоких персон и спонсоров Норильское общество инвалидов не обделено. Что еще помогало в работе? – Хочу сказать добрые слова о своей семье, о жене Светлане Петровне, которая понимала, поддерживала во всех моих делах, фактически прошла весь путь становления нашего общества и пережила со мной и взлеты, и падения. Я очень благодарен и своим детям. Не зря говорится, что, когда есть тыл, человек может взлететь высоко и далеко. Спасибо всем, кто меня окружает и, надеюсь, будет окружать.   – Что-нибудь пожелаете норильчанам на прощанье? Хотя, мне кажется, вы еще вернетесь. – Насчет возвращения уже начинаю сомневаться, а коллегам, которые здесь остаются работать, желаю здоровья, плодотворной деятельности, взаимопонимания и, естественно, чтобы все, что они задумали, реализовалось. Я здесь прожил почти 36 лет, и, когда звучит песня “Коренной” о норильчанах, она меня очень трогает, буду слушать ее на материке. Я хоть и не родился здесь, но считаю себя коренным. У меня внук коренной, дочь почти что коренная: когда ее привез, ей было два года. Хочу пожелать всем норильчанам здоровья, благополучия, улыбок. Улыбайтесь чаще друг другу независимо от настроения и погоды. Улыбнувшись, сделаете приятнее и себе, и другим.

Дипломатом быть обязан Сила духа и сила воли Только вперед! Назад – ни шагу