После двухмесячного северного отпуска на материке задумываешься: а в России ли мы, норильчане, живем? Сомнения вызывают не отличия визуального ряда. Пустынный тундровый пейзаж, кто бы спорил, не похож на золотые нивы средней полосы с есенинскими березками по обочинам проселочных дорог. Это ясно как полярный день, так что ландшафтные отличия не в счет. Сомнения вызывает разница внутреннего уклада, как сейчас говорят, ментальности северянина и жителя теплых широт. И то, как эта ментальность влияет на особенности повседневной жизни.

«Север – воля, надежда, страна без границ, снег без грязи, как долгая жизнь без вранья. Воронье нам не выклюет глаз из глазниц, потому что не водится здесь воронья», – спел несколько десятилетий назад Владимир Высоцкий. Снег на Севере уже не такой чистый,  да и воронье, увы, тоже встречается. Но как бы ни старались проникнуть за Полярный круг веяния иной, «махровопрагматичной» жизни, она, наша жизнь, до сих пор выстроена здесь на других принципах. Хорошо это или плохо, но не все еще у нас, в отличие от большинства российских территорий, продается и покупается. Имею ли я право обобщать? Ведь мои впечатления собраны из мелочей. Но, увы, эти мелочи укладываются в мозаику. Месяц отпуска провел за рулем. Поборы на дорогах впечатляют. Сотрудников ГИБДД оснастили современной техникой, и теперь редкий нарушитель может отвертеться, если нарушил правила. Попал «под раздачу», превысив скорость, и я. Капитан милиции – сама вежливость – пригласил к видеокамере с радаром. На экране четкая фотография – просматривается номер моей машины, смутно видно даже лицо, на дисплее зафиксирована скорость и время. Не поспоришь. Да я и не думал спорить, раз виноват. Приглашают для составления протокола в милицейский джип. Старший лейтенант, даже не взглянув на мое водительское удостоверение и документы на машину, информирует: «Штраф триста рублей. Будем оформлять или как?» Что такое «или как», я знаю. Половина суммы штрафа наличными  – и езжай дальше. Сэкономишь время и деньги. У меня есть время, говорю: «Оформляйте». За мной очередь из нарушителей. А оформление –  тоже время. И большинство водителей, ждущих очереди на «собеседование в милицейском авто», предпочтет менее затратный и экономящий время вариант. Нужно ли возиться со мной? «Гаишник» возвращает мне документы и, пробурчав что-то вроде: «Больше не нарушайте, на первый раз прощаем», отпускает. Скоростной режим на автострадах – не выше 90 километров в час – нарушается сейчас повсеместно. Думаю, ограничение это на дорогах, имеющих по три полосы в каждом направлении с разделительной полосой и ровным, как взлетная полоса, асфальтом, устарело. Даже на стареньких «жигулях» едешь по такой дороге быстрее, а на современной иномарке? Во Франции, например, на автострадах, отменив пресловутые девяносто, ввели ограничение сто тридцать. Зато как привольно чувствуют себя на российских  дорогах материковские гаишники! Поставил машину с радаром  и начинай «сенокос». Еще один случай на дороге. Уже более серьезный. В районном городке при полном отсутствии других автомобилей на проезжей части, а также дорожной разметки поворачиваю на примыкающую дорогу не строго перпендикулярно, а слегка срезав угол. Лейтенант милиции, появившийся как рояль из кустов, приглашает в машину… без номерных знаков. «Вы выехали на встречную полосу. Это наказывается лишением прав на полгода. Людям, чтобы сохранить права, такое нарушение в шесть тысяч рублей обходится, – многозначительно говорит он, перебирая в руках мои документы, и тоже в них не заглядывая. – Но вам повезло, сегодня хороший день, – милиционер делает паузу, а я ожидаю разгадки. – Почему сегодня хороший день?» И отвечает на свой вопрос: «У меня сегодня день рождения, поэтому с вас тысяча рублей и можете ехать дальше». В такой ситуации тысяча рублей как бы и не деньги. А у меня отпуск заканчивается через пять дней, и в Норильске машину я не вожу. И очень не хочу давать взятку заевшемуся «менту». «Оформляйте лишение прав, – говорю. – Только не забудьте временное удостоверение выписать». «Первый раз вижу водителя, которому права не нужны», – недоумевает лейтенант. За мной опять выстраивается очередь водителей, попавших «под раздачу». Некогда, некогда возиться с неуступчивым водителем. Надо схему составить, свидетелей оформить, да и не все в протоколе я подпишу. Провозишься минут сорок, и никакой личной выгоды. Так и не заглянув в документы, лейтенант возвращает их мне. «Езжайте», – говорит односложно. А в глазах читается : «Ну и жадный водитель нынче пошел». Зато за мной уже выстроилась очередь из тех, кто заплатит. Следовало, может быть, рассказать и о материковских больницах и поликлиниках. Тех, которые бесплатные. Люди уже не идут туда без денег. Знакомый, отправляя жену в родильный дом, занимался сложными подсчетами – сколько надо дать врачу, сколько акушеру, сколько санитарке. За каждый шаг, который предписан служебными инструкциями, надо платить. Здесь это в порядке вещей. В Норильске пока не так. И хочется, чтобы так никогда не было. И чтобы не Норильск со временем становился похож на Россию, а наоборот. Со мною, наверное, многие будут спорить, но порядок в Норильске все-таки есть.