Понедельник,
24 июня 2019 года
№6 (4675)
Заполярный Вестник
Бесконечная красота Поморья Далее
С мечом в руках Далее
Гуд кёрлинг! Далее
Экстрим по душе Далее
Лента новостей
15:00 Любители косплея провели фестиваль GeekOn в Норильске
14:10 Региональный оператор не может вывезти мусор из поселков Таймыра
14:05 На предприятиях Заполярного филиала «Норникеля» зажигают елки
13:25 В Публичной библиотеке начали монтировать выставку «Книга Севера»
13:05 В 2020 году на Таймыре планируется рост налоговых и неналоговых доходов
Все новости
Вниз по лестнице карьера
Специальный репортаж
27 августа 2010 года, 14:14
Фото: Денис КОЖЕВНИКОВ
Текст: Елена ПОПОВА
В эти выходные работники карьера рудника “Заполярный”, одного из самых старых предприятий Норильска, расположенного в долине ручья между горами Рудная и Шмидтиха, отметят свой профессиональный праздник – День горняка. А еще через два месяца – 65-летний юбилей предприятия, за годы существования которого было добыто ни много ни мало – 1 млрд 647 млн 834 тонны горной массы. Последней точкой в истории карьера может стать 2016 год.
Масштабы не те
К новому названию карьера до сих пор трудно привыкнуть. В связи с реструктуризацией рудоуправления “Норильск-1” 1 ноября 2009 года рудник “Медвежий ручей” был переименован в карьер и вошел в состав рудника “Заполярный”. Однако среди работающих там людей до сих пор в ходу более привычное название – “Медвежка”. В речи заместителя главного энергетика рудника “Заполярный” Владимира Яньшева и главного инженера карьера Игоря Уварова нет-нет да и промелькнет привычное слово. Яньшев здесь с 1973 года, выпускник Тульского политехнического института Уваров – с 1993-го.
– На “Медвежке” у меня работал старший брат, – рассказывает Владимир Яньшев. – Что-то я, конечно, слышал от него, но все равно был потрясен, увидев карьер. Здесь работало 26 экскаваторов (сейчас – шесть. – Авт.). Представляете?
Представить прежние масштабы сложно. Яньшев приводит цифры: максимальной производительности карьер достиг в 1966 году – 8,7 млн тонн руды в год. В апреле 1978-го была отбита миллиардная тонна горной массы. При том что техника тогда была другая – экскаваторы ЭКГ-5, буровые станки БС-1 и БАШ, бульдозеры Т-180. Только в 70-х появились ЭКГ-8И, потом уже ЭКГ-10, буровые станки СБШ-250, высокопроизводительная техника зарубежного производства… Несколько десятков лет назад численность работающих в карьере составляла более трех тысяч, в то время как сегодня в штате всего 110 человек. Это в основном машинисты экскаваторов, буровых установок, взрывники, электромонтеры. Средний возраст работающих – 35–40 лет. Есть, хотя и не так много, молодежь. Есть старожилы предприятия. Главный инженер Игорь Уваров перечисляет некоторых из них: отвальщица Валентина Марова – в карьере 37 лет, машинист экскаватора Тагир Сигбатуллин – более 30 лет, Виктор Назарко, Владимир Петрушин, ныне заместитель главного механика рудника “Заполярный” Владимир Филатов, также много лет отдавший “Медвежке”. Филатов, кстати, был в свое время наставником Игоря Уварова, начинавшего дорожным рабочим и выросшего за 17 лет до главного инженера предприятия.
 
С севера на юг
При другом стечении обстоятельств главному инженеру карьера рудника “Заполярный” вполне подошла бы должность музейного работника. Историю предприятия Игорь Уваров рассказывает так гладко, будто читает по бумажке. 4 ноября 1945 года генерал-майором Александром Панюковым был подписан приказ о создании прорабского участка. Именно с этого дня началось освоение рудника-карьера, строительство которого длилось шесть лет. Добывают здесь вкрапленную медно-никелевую руду. Любопытный факт: несмотря на то что в ней гораздо больше пустой породы, соотношение цветных металлов к платиноидам во вкрапленной руде намного выше, чем в богатых рудах. Первую руду, которая пошла на Большую обогатительную фабрику, на “Медвежке” добыли в 1951 году.
– Взрывные работы в те годы проводили с помощью минных колодцев, – обращается к фактам истории Игорь Уваров. – Вечную мерзлоту оттаивали с помощью костров, люди работали кайлом и лопатой… Сегодня трудно, конечно, это представить.
Из-за большой протяженности в процессе эксплуатации карьер был разделен на две части: северную и южную.
– В северной части руда лежала почти на поверхности, – продолжает Уваров, – и, так как страна нуждалась в металле, было принято решение отрабатывать в первую очередь эту часть “Медвежьего ручья”.
Запасы северной части рудника были полностью доработаны и погашены в 1980 году. Сегодня работы ведутся в основном в южной части карьера.
Туда и предстоял наш путь.
 
“Как в Перу!”
Мы спускаемся по периметру карьера. Честно говоря, не ожидали – дороги, общей протяженностью 25–30 км, довольно широкие. Движение двухстороннее. Игорь Уваров поясняет: дороги на “Медвежке” регулярно подсыпают и ремонтируют. Простоев быть не должно. Руда сегодня вывозится только автосамосвалами марки БелАЗ, а в прежние годы на руднике существовала еще и железнодорожная откатка, где работало около 1000 человек. В связи с понижением горных работ и снижением объемов по экскавации вскрышных пород в 1983 году рудник полностью перешел на автомобильный транспорт. От прежней системы следов практически не осталось, разве что несколько столбов…
При виде движущегося навстречу БелАЗа наша машина, едущая на небольшой скорости, прижимается к обочине. Когда “сорокапятитонник” проезжает, мы выходим из машины. От открывающегося сверху пейзажа захватывает дух! Микроскопические фигурки людей заставляют вспомнить известное произведение Джонатана Свифта. Трудно представить, что на смене сейчас около 40 человек – буровиков и взрывников. Всех сверху и не разглядеть. А сама чаша карьера, уходящая гигантскими ступенями вниз, напоминает… пирамиды майя. Своими впечатлениями мы незамедлительно делимся с Игорем Уваровым. Он нисколько не удивляется. Рассказывает: “Несколько лет назад к нам привозили на экскурсию детей из Москвы. Так они тоже сказали: похоже на Перу”. Игорь показывает нам следы оползня, случившегося в карьере в 1992 году. Пострадали северо-западный и восточный борта. Контроль за состоянием карьерного поля, рассказывает главный инженер, сотрудники института “Гипроникель” проводили в 1977 году. Корректировку сделали в 1993-м. Сегодня на северо-западном борту карьера остатки оползня почти ликвидированы.
Мы какое-то время разглядываем проходящий сверху вниз с одной стороны карьера черный тектонический излом и небольшое озерцо на самом дне ямы. Уваров обращает наше внимание на балки внизу.
– Новая система водоотведения, – поясняет он. – Очистные сооружения будут очищать паводковую воду от нефтепродуктов и взвешенных частиц. Мероприятия экологического характера позволят также повысить производительность существующей системы водоотведения. Мы сможем работать на более низких горизонтах.
 
Живая история
По мере того как наша машина спускается по серпантину, пейзаж постепенно меняется. Техника и люди как по волшебству вырастают. Экскаватор в натуральную величину – высотой четырнадцать метров – кажется гигантским. Рядом – БелАЗ. Набрав два ковша, машина отъезжает. У этой машины пятидесятипроцентная загрузка, а в БелАЗ со стопроцентной загрузкой вмещается в среднем три с половиной ковша, перекрикивая шум техники и ветер, объясняет Уваров. За процессом погрузки руды наблюдает мастер горно-экскаваторного участка Виталий Сезин. Разговаривать при таком грохоте бессмысленно. Садимся в машину и едем дальше.
– Здесь необходимо оставлять охранный целик. Рядом находится ствол рудника “Заполярный” 9-бис. Видите, – показывает рукой Игорь Уваров, – с этой стороны борта – монолит, а с этой – массив нарушен, так как здесь были подземные выработки рудника “Заполярный”.
Машина останавливается около двух расположенных недалеко друг от друга “черных дыр”. Из верхней сочится вода. “Там раньше льдом все было забито, – объясняет Уваров. – Потом лед растаял”. Фотокор заглядывает в расположенное не очень высоко отверстие. Оборачивается в недоумении: как здесь работали заключенные? На коленях? Думать об этом жутковато. Высота выработки – максимум полтора метра. И никаких крепей! Над верхней выработкой поблескивает руда. Чуть ниже торчит кусок… Что это? Лестница? “Скорее всего, подземный грохот, – отвечает на наш вопрос Игорь. – Через него раньше просеивали руду”. Немного выше – кусок железнодорожной шпалы. Скорее всего, выработка проходила вдоль борта. Однажды, рассказывает наш провожатый, ребята нашли в породе отбойный молоток. В другое время – подкову.
Странные ощущения… Будто находишься в музее под открытым небом. Впечатление усиливается, когда возвращается фотокор с обрывком веревки полувековой давности, которую он подобрал у входа в старую выработку.
 
Патриот рудника
Увидеть проведение взрывных работ в этот день у нас не получилось – регламент. Взрывы производятся по средам и пятницам в определенные часы. В это время прекращают работу подземные выработки рудника “Заполярный”. И даже самолеты в небе не могут летать, говорит Уваров.
Зато ничто не мешает нам смотреть, как происходит бурение. Дизельный буровой станок DML/НP с каждой минутой все глубже вгрызается в толщу земли. Чем отличается эта техника от той, что использовалась в прежние годы, нам объясняет горный диспетчер, исполняющий сейчас обязанности заместителя главного механика предприятия Сергей Хрол. На карьере он с 1993 года. Попал туда по окончании Норильского индустриального института. Экскаваторы, водоотлив, буровые станки – все в его ведении. Хлопот, говорит Сергей, хватает. Техника давно требует обновления. Особенно экскаваторный парк. Ремонтом машин сегодня занимаются ООО “Норильскникельремонт” и ООО “Ремстрой” (Красноярск). Претензий к ним нет.
Хотя Сергей предпочел бы обходиться своими силами, без внешних подрядчиков. Хрол из тех, кто называет себя патриотом рудника. Ветер, туман, гололед и прочие сложности, с которыми сталкиваются все работающие на “открытке”, его, как и многих здесь, никогда не пугали. Звали на другие предприятия – не соглашался. Сын Хрола, Максим, работает машинистом электровоза на руднике “Заполярный”. Учитывая, что рудник и карьер объединены теперь в общую структуру, получается – семейная династия.
Сколько мы их уже насчитали? Игорь Уваров кивает в сторону двух похожих друг на друга рабочих. Мол, записывайте фамилию – братья Гизатуллины. Тоже династия. Александр – взрывник, Ким – буровик. Повезло, что застали обоих сразу.
 
Карьер отстояли
На “Медвежку” Гизатуллины попали благодаря отцу. Основатель династии работал в карьере с 1961-го по 1998-й. Понятно теперь, откуда у братьев такие познания об истории рудника.
– Вы можете представить, что на месте этой огромной ямы когда-то находилась гора? – спрашивает нас Александр. – На довоенных картах можно увидеть совсем другую топографию. Высшая точка здесь была 504 метра. Для сравнения: высота горы Шмидта – 514 метров. Сколько пришлось приложить усилий, чтобы выполнить такой объем работ! Учитывая, что техника была не в пример нынешней. Да что там техника! Отец рассказывал, взрывчатку в начале 60-х еще на подводах возили. На “Медвежке” была своя конюшня.
Александр стал горняком “случайно”. Рассказывает, после школы поступил в авиационное училище. Отслужив в армии, перевелся на заочное отделение. Устроился работать в Алыкель. Нравилось, но далеко было добираться. Перейти на работу в карьер Александру посоветовал отец, вместе с которым он потом и отработал почти десять лет.
– Я пришел, как тогда думал, к закату предприятия. Предполагалось, что карьер будет работать до 1995 года. Полсотни лет – приличный срок. Тем более для карьера, – говорит Александр. – Гору Благодать в Магнитогорске, например, выработали за 30–40 лет. А потом у “Медвежки” появились новые перспективы. И на нашу долю тоже хватило уникальной по-своему работы. Мы применяли такие способы, какие ни до нас, ни после нигде в мире не использовались, – с гордостью добавляет он.
Взрывники “Медвежьего ручья” использовали поскважинную схему взрывания, которую просчитывали и “Гипроникель”, и сейсмологи, и другие специалисты.
– Работать приходилось в непосредственной близости от ствола 9-бис рудника “Заполярный”, – продолжает Александр. – Чтобы не допустить деформации ствола, приходилось идти на эксперименты, проводить опытные взрывания. Работали уменьшенными зарядами, в две заходки… Те семь лет в моей трудовой практике были и сложными – в плане трудозатрат, здоровья, и в то же время очень интересными. Рудник тогда отстояли.
 
“Нравится на “открытке”
Отстоят ли сейчас? Для людей, работающих в карьере, это, пожалуй, самый главный вопрос.
– Ориентировочно планируется дорабатывать участок до 2016 года, – говорит Игорь Уваров. – Однако сейчас ситуация начинает немного меняться. Дело в том, что у нас есть еще юго-западный участок. Работы там велись с 1992-го по 1997 год. После оползня горные работы на северо-западном участке были прекращены, а мы перешли на юго-западный участок. Позже работы прекратились. Уже есть расчеты, что там есть запасы руды. Поэтому на следующий год по данному участку будут заказаны проектно-исследовательские работы. Возможно, у карьера появятся перспективы еще на 10–12 лет.
– Слухи такие ходят, и это радует, – присоединяется к разговору Ким Гизатуллин.
Младший из братьев в карьере с 1995 года. В отличие от Александра устроился на горный участок, отучился на машиниста СБШ. Позже освоил американское дизельное оборудование фирмы “Атлас Копко” и “Тамрак”. Считался в свое время самым молодым машинистом буровых установок. В ответ на вопрос: “Легче ли сейчас стало работать?” – соглашается:
– Легче. Нагрузка меньше – на человека, на оборудование. Сейчас применяется шарошечное бурение, благодаря чему очень высокая скорость проходки. Час, полтора, два – и скважина готова. С прошлого четверга, к примеру, мы сделали 60 скважин. А в прежние годы забуривали всего три метра в смену! Представляете? Труд адский был! И при этом объемы бурения ведь какие были! Не то что сейчас. Отец рассказывал: на “Медвежке” тогда работало 100–120 буровых станков!
– В 70-х годах среди открытых рудников, где добывали руду цветных металлов, “Медвежий ручей” занимал по отбойке горной массы третье место в мире! Два других, если не ошибаюсь, были в Чили и Америке, – присоединяется к брату Александр.
Говорить о карьере, прочно вошедшем в их жизнь, Гизатуллины могут долго. Поэтому мы не удивляемся, когда слышим от Кима:
– Даст бог – еще поработаем здесь. Под землей, может, и больше платят, но я привык на “открытке”. Мне нравится.
Трудно представить, что на месте карьера когда-то находилась гора...
Главный инженер Игорь Уваров знает историю своего предприятия
Владимир Яньшев: “С 1 ноября 2009 года рудник “Медвежий ручей” переименован в карьер”
Руда вывозится БелАЗами
В прежние годы на “Медвежке” существовала железнодорожная откатка
0
Горсправка
Поиск
Таймырский телеграф
Норильск