На моем столе зазвонил телефон. «Ваша газета пишет, как хорошо занимаются бомжами в Петербурге, – сказал начальник ХКЦ Владимир Сидоров, – а что делать нам? У меня в цеху уже  больше 10 лет живет бомж. И никто не может ответить на мой вопрос, что с ним делать. Сам он не уходит, говорит: «У вас коллектив хороший». Мы отправились в хлорно-кобальтовый цех, чтобы побеседовать с производственным бомжом.

Он просил не озвучивать его имя и фамилию. Гордый. Поэтому мы будем называть его N. На содо-рассольном переделе тепло, полумрак, под ногами приятно похрустывают кристаллы соды. N галантно предлагает присесть на голубую подушечку. Это место у огромной цилиндрической емкости – «гостиная» N. Здесь он читает книги. Они стоят у стеночки в двух больших пакетах.  «Спальня» находится в другом месте. Недавно N сломал ногу, потому в город выходит редко. Сидит в ХКЦ и читает книжки.   Жизнь непредсказуема N уточняет: в цехе он обосновался уже почти 15 лет назад.  Тогда он развелся с женой: она полюбила его молодого друга. Для N это стало большой неожиданностью. Вместе они прожили 30 лет, воспитали троих детей. N понял: женщины – народ непредсказуемый. На трехкомнатную квартиру претендовать не стал. Неблагородно. Получил на работе ордерную «гостинку» и стал жить там. Вот тут он понял, что непредсказуема вся жизнь. «Гостинку» взломали, вынесли все, что там было. – …Мягкую мебель, холодильник, стиральную машинку. Даже новый унитаз, – перечисляет N. Но это было еще не все. Чуть ли не на следующий день рванули трубы у соседей, «гостинку» залило. После такого тройного удара судьбы он знает все про слово «стресс». И хоть психиатр намекал, что просто надо меньше пить, N считает, что пил он не так уж много. И что еще надо разобраться в первопричине его болезней. В те времена N еще работал, но решил, что привести в порядок «гостинку» ему не под силу. – Деньги не умеете копить? – спрашиваю я. N отвечает, что в своей прошлой жизни никогда за финансы не отвечал. Только работал, даже в отпуск не ездил. Отдавал зарплату жене. В отпуск с детьми ездила она. Деньги считала, опять же, она. В общем, как следует обращаться с деньгами, N так и не узнал, хоть зарабатывал хорошо. Продолжение на 3-й странице.   «Гостинка» – гетто, в ХКЦ хорошо Развод, ограбление, потоп – это было еще не все. Однажды у N пропал паспорт. Случилось это, когда он попал в милицию и не смог оплатить свое суточное содержание в вытрезвителе. Денег не было, велели идти на какую-то комиссию. Паспорт забрали. До комиссии он шел так долго, что следы паспорта затерялись. Хотя кто знает, может паспорт так и лежит в милиции? Штраф-то он не заплатил, значит, просить обратно документ было неудобно. Да и не отдали бы. Уже лет десять N мог бы получать свою кровно заработанную пенсию, но без паспорта кто ж ее оформит? Потому деньги ему иногда подбрасывают сыновья, внук зовет жить к себе, но N гордый. Не хочет никого стеснять. А свою ограбленную, залитую «гостинку» с тех пор даже не посещал. Говорит, гостинка – это настоящее «гетто, дурдом». В ХКЦ гораздо лучше. Люди кругом добрые, общительные. В больнице со сломанной ногой лежал – передачи носили. Летом берут с собой в тундру. – Эх, N, N, – говорю я, – вы же еще мужчина хоть куда. Оформили бы пенсию, «гостинку» отремонтировали и осчастливили бы своей персоной какую-нибудь женщину. Эти слова вызывают на лице N некоторое оживление. Он обещает, что как только сможет ходить без костылей, займется восстановлением паспорта. Воспользоваться помощью социального работника прямо сейчас отказывается наотрез: – Что я, инвалид какой-то? Смогу ходить нормально, сам все сделаю. У работников цеха была мысль определить его в приют на Маслова, 4. Это предложение гордый N тоже принял в штыки: – Считаю, это не по-мужски. Там инвалиды, старики, старушки. А мне что там делать?     Головная боль начальника Начальник хлорно-кобальтового цеха Владимир Сидоров уже много лет ломает голову: что делать с N? Не положено, чтобы в цехе жили посторонние. К ним начинают ходить другие бомжи. Например, со свалки. Причем дело доходило до анекдотов.  Друзей  останавливали: «Ты куда?» Они отвечали: «А мне N разрешил». А уходя, не прочь были прихватить с собой кусок титана, да и сам N этим грешил. Когда-то N пытались сдавать в милицию, но его возвращали обратно, так как титан стоил копейки. Когда-то он жил под дисковыми фильтрами на гидрометаллургическом участке. N аккуратный, а на участке в бытовках можно было помыться, побриться и постирать. Потом ГМО закрыли «чоповцы». N перебрался в «ожидалку» – теплую остановку – и стал организовывать там приемы. – «С официальным дружеским визитом» к нему приходили бичи с ближайшего промотвала, – рассказывает Владимир Сидоров. – Туда ящиками вывозили просроченное пиво. Они его набирали и шли к N на обед, или ланч, как хотите, назовите. Людям зайти в «ожидалку» было невозможно, автобусы им приходилось ждать на морозе. Стали ему отключать электроэнергию. Чтоб стало холодно. Из «ожидалки» выжили. Сейчас N живет на содо-рассольном переделе. Вроде и не мешает. Но иногда народ все же пугает. Недавно один аппаратчик делал уборку, мыл отметку из шланга. Вдруг из-за сборников, как привидение, с криком выскочил N. Аппаратчик его не заметил и нечаянно облил водой. – Я думаю, это не только наша беда, – говорит Владимир Сидоров. – Во многих цехах такое есть. Это ненормально. Пока ничего не происходит, а вот когда что-нибудь случится, все забегают: «Как? Почему?» Куда ни обращусь, никто не знает, что с ним делать. К вам я уже от безысходности позвонил. – Городская ночлежка была бы выходом из положения? – Была бы. Хотя такой, как N, может, не очень туда бы пошел. У него есть гордость определенная. – Может быть, с ними должны работать психологи? – Возможно. И говорить с ним нужно по-особому. Со мной он не захотел разговаривать. С «Заполярным вестником» –  согласился. От автора. Задача газеты – озвучить проблему. Как ее решить? Редакция с благодарностью примет и опубликует все присланные предложения.

Владимир Сидоров против бомжей на производстве В приют бездомный не хочет